— Мухоморы помогают осознаваться? — спросил я, беря картофелину в руки.

— Смотря кому, смотря как, — ответила Ольга, — скажем так, они облегчают погружение в состояние перехода между слоями.

— Реальности и сна? Ты про ту серую дымку? Туман неизвестности.

— Именно. Но все зависит от дозировки, а она, увы, индивидуальна. Есть люди, совершенно не чувствительные к мухомору, а есть те, кто от одного кусочка засыпают. Поэтому начинать надо с малого.

— Микродозинг? — спросил я.

— Только если он тебе нужен. Мне вот нет, — ведьма поставила на плиту здоровенную кастрюлю, полную воды. Я в очередной раз удивился, насколько ей легко это удалось.

— А зачем тогда люди вообще едят мухоморы? — спросил я.

— Это ты у них спрашивай. Кому-то они помогают бороться с депрессией, поднимают настроение. Другие их для тренировок в спортзале едят, так как они сильно выносливость поднимают…

— А есть и те, кто собирается погрузиться поглубже, — улыбнулся я.

— Я бы не советовала. Мухоморный трип очень жесткий и последствия его непредсказуемые, — ответила Ольга, — я бывала несколько раз ситтером и хочу тебе сказать, что порой даже хрупкая девочка под мухоморами становится неуправляемым чудовищем и начинает крушить все вокруг.

— Это же их сколько сожрать надо? — удивился я.

— Грамм двадцать сухих, четыре средних шляпки, — пожала плечами ведьма и принялась помогать мне чистить картошку, — поэтому я обычно все грибонавтов сковываю мягкими наручниками по рукам и ногам, заворачиваю в одеяло и спокойно иду читать книжки. А чтобы не слышать мычания и воплей, надеваю наушники и врубаю музыку потяжелей.

— Какой ты интересный ситтер, — я рассмеялся, — я думал, что ситтер должен следить за человеком, помогать ему, говорить, успокаивать.

— Да, это работает в случае с алкогольным дурманом или даже с теми кто жует поганки, но с мухомором все иначе. Ситтеру может сильно достаться, особенно если грибоед — бывший десантник весом под сотню килограмм без единой капли жира.

— Мухомор проверяет человека? Я просто по «Ютубу» видел разные ролики.

— Зачем ему его кого-то проверять? Он просто подводит тебя к последней черте, за которой только могила, и начинает гонять по кругу. Я не знаю кому нужен такой опыт добровольно, и какой идиот использует мухоморы для инициации во что либо.

— Шаманы?

— Это стереотип. Шаманы редко едят мухоморы в сухом виде, кто бы что там тебе не говорил. Они готовят сому. От нее не дуреешь, а засыпаешь и отправляешься в далекие миры. Если ты умеешь и сам это делать, то никакие мухоморы тебе не нужны.

— Но ты их все равно куришь и меня будешь заставлять пить сому?

— Так, — ведьма опустила нож и пристально посмотрела на меня, — я курю мухоморы просто для легкого расслабления сознания, тебе же нужна конкретная взбучка. Обычным способом тут не обойдешься. Конечно, я бы могла заставить тебя жестко медитировать на битом стекле несколько дней, чтобы ты потом из яиц осколки вытаскивал, кормить только одной травой и давать не более стакана воды в сутки. И это бы привело к такому же результату, но навсегда бы сломало внутри тебя то, что мы называем личным стержнем. Спящие не прибегают ко всяких аскезам и агхорам. Нам это не нужно. У нас иные задачи и иные способы их достижения. Хочешь стать настоящим магом — ложись спать, а медитации оставь для буддистов.

— Да все в порядке, — сказал я.

— Нет, — настойчиво продолжила Ольга, — тебя тут никто ничего делать силой не заставляет. Тебе всегда предлагается выбор. И только от твоих решений зависит твоя дальнейшая судьба. И в любом случае ты всегда будешь виноват только сам. Запомни это. Конечно, это неудобно, так как простой человек привык во всем винить то черта, то Бога, то учителя. Кого угодно, только не себя любимого и хорошего. Забудь про свое эго. Когда ты в этом доме, будь самим собой. Это лес. Здесь нет никого, кроме тебя, меня и нескольких тысяч животных. Тебе не нужно надевать маски и прикидываться тем, кем ты не являешься. Еще раз повторюсь. Будь собой. Это важно. Ты должен быть искренним и если не со мной, то хотя бы с самим собой. Если ты не сможешь так жить, то и в мире снов у тебя ничего не получится. Поверь, все миры очень сильно связаны, и твое участие в них требует от тебя полной отдачи. Искренность и намерение. Вот два из нескольких столпов нашего учения.

— А остальные?

— Научись применять хотя бы эти два.

— Хорошо, — кивнул я и продолжил чистить картошку. Ведьма хмыкнула и пошла за трубкой.

Я же стоял и тщательно анализировал все сказанное Ольгой. Конечно, она на меня не наехала, однако я почему-то чувствовал легкую обиду. Наверное, это неправильное чувство. Я знал, что ведьма права, и мне в данной ситуации не стоит с ней спорить. Наше дело малое.

Картошка с грибами да малосольными огурчиками получилась просто отменная. Вкус у мухоморов был замечательный. Я бы и не подумал, что у них настолько яркий. Даже получше шампиньонов будет. Готовить, конечно, замучаешься.

После обеда мы пили чай, и тут сработал предупредительная система. Снова кто-то приехал.

— У тебя постоянно гости, — заметил я, наблюдая как Ольга копошится в своем телефоне.

— Да, частенько приезжают, но я хочу тебя поздравить. Тебе сильно везет.

— Это еще почему?

— Приехали очень забавные гости. Готовься. Сейчас будет абсолютная дичь, все как я люблю, — ведьма протянула мне телефон, и на экране я увидел пожилую даму весьма впечатляющих размеров. Она, кряхтя, снимала с себя всю одежду и то и дело бросала недовольные взгляды на камеру. Рядом с ней стоял полуголый жилистый мужчина с густыми бакенбардами и длинной косичкой до пояса, прямо как у средневекового китайца. Он вел себя совершенно спокойно и помогал своей спутнице — свернул ее огромного размера трусы и запихал в шкафчик.

— Вот, вот, щас начнется, — подмигнула мне Белка, — смотри внимательно.

Я улыбнулся, а потом и вовсе с недоумением прилип к экрану телефона. Гости достали из сумки толстую рыболовецкую сеть. Такой обычно крабов ловят, накинули на себя, взялись за руку и направились к двери.

— Они совсем е…? — у меня чуть не вырвалось матерное слово, но Ольга быстро закрыла мне рот ладонью.

— Никакого мата в этом доме без моего разрешения, — напомнила она строгим голосом и убрала руку.

— Прости, я просто в легком изумлении, — признался я.

— Ничего. Это только