Макс не знал, сколько прошло времени, пока он тупо смотрел в телефон, пытаясь осознать. Бред какой-то. Конечно, это не могла написать она. Не та Лена, что так доверчиво смотрела вчера, что обнимала ночью и казалось, открылась наконец, только ему открылась. Он таким счастливым себя чувствовал, а сейчас как в прорубь провалился. И над головой лёд смыкается, не выбраться. Она не такая, конечно нет. Не такая актриса, чтобы с самого раза притворяться. Чтобы то невинность оскорблённую строить, то полыхать, как не в себя. Чтобы…

Порвалось что-то внутри, окончательно и бесповоротно. Сердце остановилось. Нет, бьётся по-прежнему и биться будет, только как раньше уже не будет никогда. Скрипнув зубами, Макс написал короткое: «Сука!». Выдохнул сквозь плотно сжатые зубы. Телефон пролетел через гостиную, ударился о диван и упал на подушки.

Смешно даже. Так смешно, что рыдать хочется. Стиснув ладонями виски, Макс коротко, часто задышал, питаясь злостью, захлёбываясь ею. Подвернувшаяся под руку настольная лампа разбилась о стену, за ней — херня какая-то стеклянная, дизайнерская. Хватит. Не стоит она того, чтобы квартиру разносить. Или всё-таки стоит? Он столько лет о ней мечтал, только в руки взял, трепыхающуюся, приручил почти. А оказалось, что она только и ждала, чтобы растоптать. Чтобы унизить так, как он с самого начала унизил. Отомстила. Молодец. Это даже уважение вызывает.

Им необходимо поговорить. Он должен посмотреть в её глаза, спросить прямо, услышать прямой ответ. Пусть циничный, пусть окончательно растопчет его веру в сказку для двоих, плевать. Но Лена должна сказать ему лично, что он был ничем. Всё это время ничем. Наивный, размечтался. И правда выбрал самую галимую тактику, чтобы пробиться к её сердцу. Откуда тут взяться другой реакции? Да любая другая на её месте давно умчалась бы, хорошо, если горло бы в полицию не помчалась или яда не подсыпала. А она терпела, покорная. По спине мазнуло ледяным, липким: всё это время план мести вынашивала? Наверняка с муженьком своим за его спиной смеялась от души, представляя, как он, дурачок, сам от контракта откажется. Успех закрепила, чтобы больнее ударить, и свалила в туман. Сука! Всё-таки настоящая сука!

Не зря говорят, что от ярости может помутиться рассудок: Макс чувствовал, что его мозги расплавились и превратились в кисель. А как иначе объяснить, что он позвонил Вадиму? Словно мало подтверждения его унижения! Внутри-то всё равно тяжесть, с сердца никак не снять. Просто бы голос её услышать, просто знать, что всё в порядке. Глупое, идиотское даже сердце, словно надеется на что-то…

— Слушаю. — Вадим ответил не сразу, но голос звучал спокойно и немного удивлённо.

— Ты давно видел Лену? — Макс спросил, а сам замер: вот сейчас получит свою порцию презрения от человека, который даже рядом стоять не достоин. Но Вадим и тут удивил:

— В последний раз я видел её, когда вы приезжали за вещами.

Не может это быть правдой. Не смогла бы Лена одна всё провернуть, без его помощи. Хотя какая от Вадима может быть помощь? Наверняка она нашла толкового айтишника и договорилась с ним. Кто знает, какие у неё связи были и есть.

— Она исчезла, — сухо сказал Макс. — На звонки не отвечает. Не знаю, всё ли с ней в порядке.

— Это не мои проблемы, Максим. Надеюсь, нарушение контракта не скажется на мне?

Контракт. Хотелось сказать, что нет его уже, ни контракта, ни долга. Ни Лены…

— Нет, — глухо бросил он и сбросил вызов. Тревога уже не просто звенела, она завывала громкой сиреной, и заглушить не получалось. До вечера Макс метался по квартире, снова и снова набирал её номер и слушал длинные гудки. Если бы захотела исчезнуть от обоих, сменила бы его. Или просто отключила телефон. Но он был включён, гудки шли, а вызов никто не принимал.

Лена не могла такое написать. И исчезнуть просто так не могла. Когда к вечеру не вернулась, Макс начал обзванивать больницы и морги. Никогда бы не подумал, как страшно, когда ждёшь ответа, как сжимается сердце, а воздух в лёгких моментально заканчивается. Нет. Нет, нет, нигде нет. Следующее утро началось со звонков друзьям: в аэропортах и на вокзалах её тоже не было, город не покидала.

— Слушай, если она решила тебя бросить, значит, затаилась сейчас где-то, — в сотый раз пытался достучаться Серёга. Макс мотнул головой, поднял на друга мутные глаза. Всё ещё не верил. Но и рассказать, как именно начались их отношения, не мог. Никто, кроме троих, не знал, узнают — будет скандал такой мощи, что снесёт и его репутацию, и компанию, а его самого под обломками погребёт. Если бы Лена захотела его уничтожить, ей не пришлось бы воровать договора, достаточно было предоставить прессе один-единственный, который они заключили между собой. Эта мысль озарила яркой вспышкой затуманенный алкоголем мозг.

Нужны гарантии того, что он не станет её искать? Так вот же они, всегда у неё на руках были! Пошатываясь, Макс встал и побрёл и в её комнату. Серёга пошёл было следом, но остановился, повинуясь раздражённому взмаху руки. Все вещи были на месте, словно она только что выскочила из комнаты. А ещё всё так сильно ею пропахло, что Макс, вздохнув, буквально рухнул на кровать, тяжело опёрся о колени и вздохнул. Ну же, мозги, начинайте работать!

Папка с документами нашлась в верхнем ящике прикроватной тумбочки. Не сильно-то Лена и прятала их. Оригинал, с мокрой печатью, его подпись, которую признает любая графологическая экспертиза. Вот он — шанс на свободу. А не мутная схема со взломом серверов и хакерской атакой.

— Её использовали, — шепнул Макс сам себе, стискивая виски ладонями. Договор зашелестел, упал на пол, рассыпая листья. Использовали, чтобы подобраться к нему. А потом что? Заплатили, чтобы исчезла? Заплатили за молчание? Сделали так, чтобы она никогда не смогла заговорить?

От мыслей волосы на затылке вставали дыбом, от пустоты, разросшейся в груди, хотелось вскрыть грудную клетку собственными руками. Если бы это помогло её найти…

Дни потекли однообразно тусклые. На каждый звонок с незнакомого номера Макс отвечал, пытаясь унять дрожь в голосе. Спустя три недели тишины думать получалось только об одном: в любой момент могут найти её труп. Макс почти перестал спать. Написал даже заявление о пропаже в полицию, но там приняли с неохотой: он ей никто. О пропаже должен заявлять муж, но Вадим, как назло, уехал из Москвы, а когда вернулся, сказал, что писать ничего не собирается: жена наверняка шляется с кем-то, плевать ему и на неё, и на него. От безысходности хотелось выть.

Вечерами, выходя на террасу, Макс всматривался в ночной город, представляя, что где-то рядом, в свете домашней лампы, она ждёт его. Что прячется в одном из горящих окон. Что запуталась, испугалась и просто его ждёт…

— Я вообще не собираюсь туда идти. Кажется, вы с Аней хотели посетить этот вечер?

Макс раздражённо расхаживал по кабинету, бросая укоризненные взгляды на развалившегося в кресле Серёгу.

— Хотели. Но сам понимаешь: просьба тестя важнее. Да и Аня с мамой уже договорилась.

— И теперь мне выводить в свет её племянницу, — мрачно заключил Макс.