Человек, убивший Инессу Леонардовну и забравший скрипку из комнаты Тайки и ружье из его комнаты, посягнул на его, Глеба Ермолаева, планы и спокойствие. Тот, кто хорошо его знал, содрогнулся бы заранее, потому что подобного он не прощал. Никогда. Никому.

– Постарайтесь объясниться, – надменно сказал Павел.

– Извольте. У вас проблемы с деньгами. Причем очень существенные. Рискну предположить, что если вы не найдете нужную вам сумму до конца августа, максимум до конца сентября, то вас ждет банкротство. Вы вложили все, что имели, в строительство нового завода и неправильно оценили риски. Конечно, трудно вас в этом обвинить, потому что конъюнктура мировых рынков сильно изменилась, но факт остается фактом. Вам нужны средства на запуск своего проекта, иначе вы погибли.

На Резанова-старшего было больно смотреть. Он был похож на выброшенную на берег рыбу, которая открывает и закрывает рот, раздувает лишенные спасительной влаги жабры в ожидании неминуемой смерти. Он сразу как будто сдулся, постарел и осунулся, сник, старательно отводя глаза от жены и дочери.

– Папа!

– Кто дал вам право, – просипел Павел, вперив потухший взгляд в Ермолаева, – кто дал вам право говорить о моих делах вот так запросто, да еще в присутствии моей семьи. Да, у меня не самые простые времена, но это не означает, что вы можете рушить мою жизнь. Я слышал о вас, вы пришли в бизнес из криминала, и, несмотря на все повадки лощеного бизнесмена, суть ваша ничуть не изменилась. Вы – бандит с большой дороги.

– Вы бы оставили ваши сентенции для полиции, – посоветовал ему Глеб. – И не затрагивали мое мутное прошлое, которое не имеет никакого отношения к настоящему. Как бы вы ни изображали страуса, пытающегося спрятаться от проблем, сами по себе они не решатся. Вам нужны деньги, много, и вы приехали сюда, чтобы попросить их у вашей тетки. А она их вам не дала.

– Вы что, подслушивали?

– Да ни боже мой. Про ваши проблемы я знаю, потому что понимаю в бизнесе и умею собирать информацию. О том, что вы хотите поговорить с Инессой Леонардовной, вы сразу сказали, и вы были первым, кто уединялся с ней в кабинете. Если бы у вас выгорел ваш гешефт, то вы бы находились в приподнятом настроении, в то время как ваша подавленность только усилилась. Значит, денег вам тетя не дала.

– И на этом основании вы делаете вывод, что я ее убил? Или только украл принадлежащие ей ценности, о существовании которых до этого момента не имел понятия?

– Может, и убили. Это полиция разберется, – жестко сказал Глеб. – Вот только после смерти тети вступить в права наследования вы сможете через полгода, не раньше. Такого срока у вас в запасе нет. А вот умыкнуть ценности, сумма которых превышает четыре миллиона долларов, быстро их продать, пусть и существенно ниже эстимейта, и заткнуть зияющую финансовую брешь вы вполне бы могли.

– То есть вы обвиняете меня только в краже, а не в убийстве. Спасибо и на этом, – обреченно проговорил Павел.

– Вовсе нет. Убийство, к сожалению, выглядит логичным продолжением кражи. Инесса Леонардовна не могла не заметить пропажи столь ценных предметов и наверняка подняла бы шум. А так нет человека, нет проблем.

– Вы – чудовище, – Павел начал задыхаться, грудь его ходила ходуном. – Вы только что обвинили меня в ужасных преступлениях и сделали это на глазах моих жены и дочери? Да как у вас вообще язык повернулся.

– Павел Сергеевич, вы, кажется, не понимаете, – в голосе Глеба прорезался знаменитый ермолаевский металл, – речь идет об убийстве. Причем об убийстве вашей дорогой тети. И вы имеете очень веский мотив для него, поэтому вам нужно думать о том, как вы будете объясняться с полицией, а не как будете выглядеть в глазах своей жены. Тем более что она в курсе ваших неприятностей.

– В смысле? – вид у Павла стал совсем дикий.

Марианна обняла его, обвив шею руками, нежно поцеловала в щеку.

– Пашенька, тебе вредно так волноваться. Разумеется, никто не подозревает тебя в убийстве. Это просто смешно и нелепо. А что касается проекта завода, то да, я все знаю. Очень ценю твою попытку меня не волновать, но я гораздо крепче, чем тебе кажется. И слова «и в горе, и в радости» для меня не пустой звук.

Резанов закрыл лицо руками. Плечи его тряслись. Глеб смотрел на него без всякой жалости, потому что нытиков и истериков терпеть не мог. Не уважал.

– Кирилл, Тая, проверьте камеры, – скомандовал он. – После исчезновения скрипки и ружья это тем более нужно сделать. Кирилл, в доме система видеонаблюдения есть?

Резанов-младший пожал плечами.

– Разумеется. Тетя Инесса была помешана на безопасности. Конечно, в спальнях никто видеонаблюдение не устанавливал, это было бы чересчур, но вход, лестницы и коридоры простреливаются. Правда… – он сбился и замолчал.

– Договаривайте.

– Дело в том, что с системой стало происходить что-то непонятное. Я не собирался в эти выходные приезжать сюда. Мы с тетей Инессой не общались с Нового года, и для меня ее звонок с просьбой проверить камеры оказался полной неожиданностью.

Глеб подобрался, словно гончая, заметившая зайца.

– Не общались? Можно узнать почему?

– Это личное, – спокойно объяснил Кирилл. – Тетя сочла некрасивым один мой поступок, а я не стал оправдываться, вот и все. Меня оскорбило, что тетя поверила, что я могу вести себя как полный мерзавец, и я предпочел отойти в сторону. Дать ей время остыть.

– Получается, она остыла.

– Получается, так. Как бы то ни было, она позвонила мне в среду утром с просьбой приехать и осмотреть систему, потому что камеры, по ее мнению, вышли из строя.

– В чем это выражалось?

– По словам тети, они показывали движущиеся фигуры в коридоре дома в то время, когда там никого не могло быть. И пустую прихожую в то время, когда там совершенно точно кто-то находился.

– Движущиеся фигуры в пустом коридоре – это привидение, – возбужденно заговорила Елка. – Кирюша, а можно я тоже с вами пойду, я очень хочу его увидеть.

– Елена! – то ли сказала, то ли простонала Марианна. – Прекрати, пожалуйста. Не до привидений сейчас.

– И что, вы проверили камеры? – спросил Кирилла Глеб, никогда не позволяющий сбить себя с толку.

– Разумеется. Мы поговорили с тетей, она показала мне, что имеет в виду, я проверил систему и обнаружил, что кто-то поменял файлы в памяти местами. По крайней мере, это единственное разумное объяснение, которое я вижу. Я все отсмотрел, очистил память, перепрошил систему и могу со всей уверенностью сказать, что, если выяснится, что с ней что-то не так, то это совершенно точно дело человеческих рук. Уж точно не привидений.

– Сходите во флигель и проверьте. Тая, я на тебя надеюсь.

Дочь коротко кивнула, сообщая, что поняла. На свою девочку он точно мог рассчитывать. Хорошая девочка получилась, правильная. Он помолчал, пока за ушедшими не закрылась дверь, затем повернулся к собравшимся. Внимательно их осмотрел.

– Кто-нибудь из вас имеет соображения, что именно произошло?

Все молчали. Наталья, закусив губу, покачала головой, словно выражая общее мнение.

– Я не знаю, что произошло, но точно знаю, что еще пропало, – подала голос Глафира Северцева.

Павел воззрился на нее с немым вопросом.

– Часы.

– Простите…

– В моей спальне на столе стояли часы. Старинные, видимо, достаточно дорогие. Они пропали.

– Та-а-ак. Утро окончательно перестает быть томным. Как именно они выглядели?

– Тяжелые такие… Позолоченные. На подставке, увитой виноградом, пять ангелочков. Круглый циферблат. Я очень внимательно их не разглядывала. Просто обратила внимание, потому что они красивые. Вот и все.

– И когда именно они пропали?

– Мне сложно судить с определенностью, – Глафира говорила медленно, словно делая над собой усилие. – Вчера днем, когда я заходила в комнату за ноутбуком, они точно были на месте. Перед ужином я не поднималась к себе, поленилась идти в отдельное крыло, поэтому оставила компьютер на кухне. Решила, что он никуда не денется. В спальню я