Хэлком на мгновение впился в него взглядом, но затем плечи низкорослого вспыльчивого епископа, по крайней мере, немного расслабились, и он состроил гримасу, в которой был хотя бы намек на ответную улыбку.

- Да, там действительно так сказано, - признал он. - И полагаю, мне нужно постоянно напоминать себе, что избавление от заблуждений - одна из твоих лучших функций, даже если иногда это делает тебя невыносимым молодым выскочкой.

- Стараюсь, милорд. Выполнять полезную функцию, то есть не быть невыносимым.

- Знаю, что ты это делаешь, Алвин. - Хэлком легонько похлопал его по плечу, затем глубоко вздохнул с видом человека, намеренно отвлекающего свои мысли от гнева и направляющего их на какое-то более продуктивное занятие.

- По крайней мере, то, что Мантейл наконец-то ушел, немного упрощает наши собственные варианты, - сказал он. - Обрати внимание, я не сказал, что это улучшает их, только то, что это упрощает их.

- Простите меня, милорд, но, боюсь, не понимаю, как в наши дни что-то может быть особенно "простым".

- Проще - это не то же самое, что просто. - Хэлком обнажил зубы в короткой вспышке усмешки. - С другой стороны, нет особых сомнений в том, что если Мантейл не собирается стоять и сражаться, мы тоже не сможем. Не здесь, не сейчас.

Глаза Шумея слегка расширились. Настойчивость Хэлкома в том, что они могут каким-то образом построить крепость для истинной Церкви здесь, в его епархии, была непреклонна, как камень. Пламенные проповеди, которые он произносил в соборе Хэнт-Тауна, были сосредоточены как на их ответственности, так и на их способности делать именно это.

- О, не смотри так удивленно, - наполовину пожурил Хэлком. - Никогда не было особой надежды сдержать Кэйлеба и этого проклятого предателя Стейнейра. Однако, если бы я хоть раз признался в этом, Мантейл исчез бы еще раньше. И если надежды на это было мало, все же оставался хотя бы шанс... до тех пор, пока Мантейл не сбежал. Но, как ты сам только что отметил, нет смысла обманывать себя, когда реальность бьет нас по лицу. Ни у кого из других аристократов в епархии тоже нет мужества противостоять Кэйлебу - если предположить, что кто-то из них вообще этого хотел. И, честно говоря, большинство из них этого не хотят. Если уж на то пошло, по крайней мере две трети из них, вероятно, согласны с ним, предательские ублюдки. По крайней мере, они выберут легкий путь и дадут ему все, что он захочет. Вероятно, они полагают, что если - когда - Мать-Церковь в конце концов сокрушит его, они смогут заявить, что поддались только форс-мажорным обстоятельствам, несмотря на их глубокое и искреннее несогласие с его отступничеством. Мантейл был единственным из них, кто не смог бы договориться с Кэйлебом, даже если бы захотел... предполагая, что кто-то каким-то образом смог бы дать ему достаточное количество мужества, чтобы заставить его встать и сражаться. Это настоящая причина, по которой мы с тобой стоим на якоре здесь, в Хэнте, с битвы в проливе Даркос.

- Я... видите ли, милорд, - медленно произнес Шумей, обнаружив, что в свете признания Хэлкома его мозг перестраивает события последних нескольких месяцев и то, что его епископ должен был сказать о них в то время.

- Не пойми меня неправильно, Алвин. - Лицо Хэлкома снова посуровело, на этот раз с суровой решимостью. - У меня нет ни малейших сомнений в уме, ни сомнений в моем сердце относительно того, чего Бог, Лэнгхорн и Мать-Церковь ожидают от нас. Единственный вопрос заключается в том, как мы будем выполнять наши задачи. Очевидно, что... уход Мантейла убедительно свидетельствует о том, что создание какого-либо центра открытого сопротивления этой проклятой "Церкви Чариса" здесь, вокруг бухты Маргарет, - не лучший способ сделать это. Так что проблема заключается в том, что мы будем делать дальше.

- И могу я предположить, что у вас есть ответ на это, милорд?

- Я думал о том, чтобы бежать в Эмерэлд, - признался Хэлком. - Епископ-исполнитель Уиллис, вероятно, может рассчитывать на то, чтобы предоставить нам убежище, и уверен, что мы могли бы быть полезны ему в Эмерэлде. Но за последние несколько дней я пришел к выводу, что Эмерэлд - тоже не лучшее место для нас.

- Могу я спросить почему, милорд?

- На самом деле, по двум причинам. Во-первых, я не слишком уверен, что епископ-исполнитель будет в состоянии предложить кому-либо убежище надолго. - Хэлком поморщился. - С самого начала этот малодушный червяк Уолкир был прав по крайней мере в одном, и это тот факт, что Нарман не сможет долго удерживать Кэйлеба. Хуже того, я очень боюсь, что Нарман строит собственные планы в том, что касается Матери-Церкви.

- Конечно, нет, милорд!

- А почему он не должен это делать? - фыркнул Хэлком. - Конечно, не потому, что ты думаешь, будто у него есть какие-то глубоко укоренившиеся моральные принципы, которые помешают ему увидеть те же возможности, которые, очевидно, видел Кэйлеб! Я всегда подозревал, что Нарман был намного умнее, чем он хотел выглядеть для своих врагов. К сожалению, это не обязательно то же самое, что принципиальность, а умный человек без принципов опасен. Очень опасен.

- Если Нарман надеется достичь какого-либо соглашения с Кэйлебом, каким бы маловероятным это ни казалось, он должен понимать, что Кэйлеб и Стейнейр потребуют, чтобы он присоединился к их открытому неповиновению Матери-Церкви. И если он знает об этом, тогда у него должны быть планы... нейтрализовать все, что епископ-исполнитель Уиллис может попытаться сделать для его остановки. И, если быть до конца честным, тот факт, что в последних письмах епископа-исполнителя ко мне все настаивают на том, что ничего подобного не происходит, только заставляет меня еще больше беспокоиться. При всем моем уважении к епископу-исполнителю, вся его уверенность наводит меня на мысль, что Нарману удалось полностью скрыть свои собственные приготовления. А это значит, что он, скорее всего, добьется успеха, по крайней мере, в краткосрочной перспективе.

Шумей с ужасом посмотрел на своего начальника, и Хэлком протянул руку и успокаивающе положил ее ему на плечо.

- Не совершай ошибку, думая, что Кэйлеб и Стейнейр одиноки в своем безумии, Алвин, - мягко сказал он. - Посмотри, как быстро и с каким небольшим сопротивлением все королевство последовало их богохульному примеру. Я не