Помощь пришла на этот раз оттуда, откуда её ждали меньше всего – от отца. Папа вдруг оказался рядом и довольно ощутимо тряханул дочь за плечо:

– Что с тобой? Ты в порядке?

Видимо, выражение её лица говорило об обратном, однако огромным усилием воли ей удалось вернуться к реальности и, вроде, даже кивнуть. Отец внимательно смотрел на неё, и на секунду Алане показалось, что в его глазах мелькнуло что-то… что-то, похожее на сожаление или, может быть, даже раскаяние. Но тут же она поняла, что показалось.

– Прибери здесь, – буркнул он и вышел из комнаты. Алана осталась стоять на месте, разглядывая то, что осталось от её скрипки и вспоминая пляшущие в темноте пещеры огоньки. Окно вернулось, и из него по-прежнему лился солнечный свет, до вечера было ещё далеко. Не осталось даже сил горевать о разбитом вдребезги любимом инструменте. Что же с ней происходит? Неужели, она сходит с ума?

Издалека послышался хлопок входной двери. Сперва Алана подумала, что это отец куда-то отправился, может, спустился за сигаретами, и только выйдя в коридор, не обнаружила на вешалке ни Павликовой джинсовой курточки, ни его кроссовок. Господи, она совсем забыла про брата!

– Павлик! Папа, Павлик ушёл!

– Чего орёшь? – послышался из кухни недовольный голос отца. – Никуда он не денется, погуляет и вернётся.

– Но он никогда не уходит, не предупредив!

Разволновавшись, она не успела сказать, что Павлик вообще никогда не ходит гулять один. Максимум, что он может – это подождать её возле подъезда, если раньше оденется, чтобы не потеть. Но просто вот так взять и уйти…

– Отстань, – глухо рыкнул отец, и Алана поняла, что взывать к нему бесполезно. Им и так сегодня слишком повезло, что папа разбил скрипку всего лишь о косяк, а не о головы своих детей.

Она заскочила в комнату, откинула попавшийся под ногу обломок скрипки и начала быстро натягивать джинсы и свитер. Отец продолжал громыхать в кухне посудой, и даже не заметил, что дочь сбежала, оставив неубранными последствия его пьяного дебоша.

Бабушки, сидящие на лавочке, на детской площадке, рассказали ей о том, что Павлик вылетел из подъезда "как ошпаренный" и побежал "во-он туда!", на бульвар. Любопытные старушки ещё пытались выспросить у неё что-то насчет отца, но Алана лишь коротко поблагодарила их и кинулась на поиски брата. Она давно взяла себе за правило не делиться с соседями подробностями своей жизни. "Каждый сам за себя", – любил повторять отец, и, не смотря на то, что с годами у неё с папой не осталось почти вообще ничего общего, с этим его изречением Алана была согласна абсолютно. Весь подъезд догадывался о том, как их отец обращается с детьми и никто, совсем никто не попытался остановить обезумевшее чудовище.

******

Целый час Алана носилась по улицам, разыскивая брата. Налетала на прохожих и приставала к ним с расспросами: не видел ли кто-нибудь из них маленького мальчика, такого беленького, с голубыми глазами? Прохожие отрицательно мотали головами и шарахались от неё в разные стороны. Всё без толку. Четырёхлетний малыш как будто провалился сквозь землю.

Потом она заскочила домой, в надежде на то, что они с Павликом разминулись, и за время её отсутствия брат вернулся. Дома всё было спокойно. Отец мирно похрапывал на диване под аккомпанемент орущего телевизора. "Останки" скрипки по-прежнему валялись на полу, дожидаясь, когда вернётся хозяйка и отправит их в последний путь. Убирать за собой папа и не подумал.

Павлика не было.

Алана вновь спустилась на улицу, уже не особо рассчитывая на удачу, повторно обыскала три соседних двора. Затем вернулась на бульвар, и устроилась на лавочке – размышлять, что же делать дальше.

На дворе стояла золотая осень. Облетевшая с деревьев листва усыпала плитку под ногами нарядным красно-жёлтым ковром. Смеркалось, и вот уже над Аланиной головой зажёгся белый фонарик-шар. Люди сновали мимо неё туда-сюда, спешили с работы домой или просто прогуливались, и никому не было никакого дела до девочки, одиноко сидящей на скамейке. Вот протопала полная женщина в зелёном пальто и шляпке с дурацким цветочком, прогуливающая на поводке карликового пуделя. Пудель обнюхал ногу Аланы и задорно тявкнул, но хозяйка лишь брезгливо сморщилась и дёрнула поводок, уводя, прочь единственное заинтересовавшееся ею живое существо. Следом за тётей прошла молодая семейная пара, ведущая за руки девочку лет пяти. "Хочу велосипед!" – канючила девочка, а мама что-то ласково щебетала ей в ответ. Кажется, предлагала вместо велосипеда новую красивую куклу, кукольный дом, и лошадку с конюшней. Девочка вертела головой в розовом берете с пушистым белым помпоном. Помпон смешно колыхался на ветру, девочка хныкала и, нарочно балуясь, загребала туфельками листья.

Алана проводила их взглядом. Сейчас эта избалованная мамина принцесса придёт домой, её разденут, накормят, искупают, ещё наверняка и сказку на ночь прочтут. А её собственный маленький брат разгуливает где-то один-одинёшенек, голодный, в тоненькой куртке и без шапки. Её отец совсем озверел и лишил их даже скрипки – одной из немногих радостей в этой беспросветной жизни. А сама она, похоже, скоро отправится в больницу для психически ненормальных. Иначе как объяснить то, что ей начинают мерещиться пещеры посреди их обычной городской квартиры?

Алана сама не заметила, как из глаз её закапали слёзы. Она сидела и плакала, не обращая внимания на прохожих, подозрительно косящихся на странную, почти уже взрослую девочку, открыто проливающую слёзы у всех на глазах. Скоро совсем стемнеет, а завтра контрольная по алгебре, хотя какая уже контрольная? Как она вернётся домой без Павлика? Да и зачем ей туда возвращаться? Кому она там нужна?

Вдобавок ко всему, над ухом раздался тихий щелчок, и потянуло сигаретным дымом. Видимо мало сегодня с ней всего случилось, теперь вот ещё кому-то приспичило рядышком покурить. Будто на бульваре больше нет свободных лавочек. Да и вообще… во всём городе полно других мест!

Алана отодвинулась от незримого соседа подальше и закрыла руками лицо. В их классе курить пробовали уже почти все девчонки, но только не она. Её от запаха табака просто выворачивало наизнанку.

– Ну, и как его зовут?

Алана скосила глаза в сторону голоса, и на секунду забыла о слезах.

Женщина, сидящая возле неё на скамейке, как будто пять минут назад сошла с обложки журнала или экрана телевизора. Никогда в жизни до этого момента Алане не встречались такие красавицы. Сложно было сказать с первого взгляда, сколько ей лет – может, двадцать восемь, а может, и все тридцать пять – но выглядела она роскошно. Черты лица будто выточены из мрамора, глаза невероятного зелёного цвета, а гладкие и блестящие каштановые волосы напоминали парик. Незнакомка небрежно держала тонкую сигарету, зажав её меж указательным и средним пальцами, и Алана, как под гипнозом, уставилась на длинные чёрные ногти со стразами. На тонком запястье сверкнул бриллиантовым блеском браслет.

Девушка затянулась и выпустила из ярко-красных губ тонкую струйку дыма. Она была похожа на богиню, спустившуюся с небес. Только… курящую богиню.