Часть 5. «Где оно – Пекашино?» Роман «Братья и сёстры»: 1958–1959

Литература делается молодыми. Сия аксиома не нова. Пушкин, Лермонтов, Есенин, Маяковский, Шолохов, Фурманов, Николай Островский, Фадеев, Твардовский, да и много ещё кто из литераторов создали свои главные произведения, ещё не достигнув тридцати – сорока лет. В момент выхода в свет «Братьев и сестёр» Абрамову было уже 38 лет.

А в сентябре 1958 года, взяв в руки «Неву» и увидев перед заголовком романа «Братья и сёстры» имя и фамилию автора, многие не поверили в причастность Фёдора Абрамова к созданию произведения. Он ли это, тот самый Абрамов, которого ещё четыре года назад нещадно «громила» власть и литературная общественность за его статью в «Новом мире»? Не поверили даже те, кто хорошо знал Фёдора Александровича, – преподаватели кафедры, его студенты и аспиранты, бывшие сокурсники, знакомые, рядовые читатели.

Более того, многие, знавшие Абрамова, прочитав его «Братьев и сестёр», не могли поверить, что это первое большое художественное произведение автора, за плечами которого в литературе более нет ничего масштабного.

Летом 1956-го в Верколе Абрамов продолжил работать над романом. Многое было тогда изменено, подчищено, взято в чистовой вариант. Оставалось ещё совсем немного, один рывок, ещё одно усердие, на которое как раз и не хватало времени. Возвращение в Ленинградие нового учебного года вполне могли ещё оттянуть время завершения работы над рукописью на неопределённый срок.

Встревоженный относительно медленными темпами работы Фёдора Абрамова над романом, Фёдор Мельников в августе 1956-го напишет другу в тоне, близком к категорично-назидательному:

«Нужно обязательно кончать с ним в этом году. Оттягивать больше нельзя. Ещё один толчок, который ты должен сделать за эти месяцы, – и твои “Земляки” наконец вырвутся в свет и заставят (я тысячу раз уверен), заставят своим искусством признать своего создателя писателем больших размеров (во всяком случае, по этой книге, не имеющей равного в отражении деревни военных лет. Да что деревни! Просто жизни простых работяг в те жестокие годы)…

Твоя вещь не только правдивая; она глубоко правдивая и оригинально художественная, вынянченная умелыми руками, умной головой, красивой душой. Она великолепная во всех отношениях вещь…

С её выходом в свет ты освободишься от “проклятых завалов”, которые отравляют тебе жизнь, ты обретёшь драгоценную свободу писать…»

Письмо Мельникова возымело успех.

Пройдёт ещё немало времени – пока роман «Братья и сёстры» обретёт ту форму, в которой его и увидят читатели на страницах «Невы». К этому моменту Фёдор Абрамов учтёт все поступившие редакторские замечания, будет старательно «причёсывать» текст, зная, что к рукописи его романа, в каком бы виде он её ни выдал, всё одно будет особое внимание. Иногда в минуты душевного надлома, сомнений в своих силах, сопереживаний о том, за свой ли гуж он взялся, Абрамов сникал, мажорная нотка в его писательстве замолкала, и он впадал в полную меланхолию. «Роман бросил, по крайней мере до каникул, – запишет он в своём дневнике ещё в марте 1954 года. – И вообще, правильно ли я поступаю, трудясь в этой области? Прочитаешь Шолохова и видишь: ты бездарь!» И вновь оглядка на Михаила Шолохова, на слово мастера!

И всё же к концу 1956 года роман «Мои земляки», именно так изначально он должен был именоваться, состоящий из пятидесяти одной главы, был полностью подготовлен к публикации. Фёдор Абрамов ещё не знал, что более полутора лет ему придётся обивать пороги редакций, мучительно сражаясь за жизнь своего первого произведения, отстаивая не только текст, но и само новое название – «Братья и сёстры», оформившееся к середине 1958-го.

В январе 1957 года Абрамов в надежде, что роман всё же будет принят, «первой ласточкой» отдаёт его в журнал «Звезда», а затем и в «Неву», откуда вскоре рукопись вернут с отказом в публикации. Нехорошие предчувствия Абрамова по поводу судьбы романа сбывались.

И тогда – весьма рискованное решение, но на тот момент, наверное, самое правильное – отправить роман в ленинградское издательство, чтобы получить последнее и, может быть, окончательное решение по своему первому детищу, ещё значившемуся как «Мои земляки». После долгого обсуждения в редакции рукопись романа была принята к публикации в журнале «Нева», но с тем условием, что автор доработает текст.

И всё же Фёдор Абрамов, склонный по своей натуре к сомнению, по всей видимости, не совсем доверяя ленинградскому редсовету, а вместе с ним и издательствам, возможно, даже опасаясь, что решение в конечном итоге будет изменено, питая надежду на иную оценку своего романа в Москве, решается отдать роман в столичный журнал «Октябрь», где к этому времени главным редактором ещё был Марк Солнцев (творческий псевдоним Фёдора Ивановича Панфёрова), писатель, драматург, автор знаменитого в своё время романа «Бруски».

Не решившись по каким-то причинам ехать сам, подписав рукопись повести (Абрамов в данном случае решил изменить жанр своего сочинения) псевдонимом Фёдор Веркола, попросил Мельникова, собравшегося по своим делам в Москву, передать рукопись в «Октябрь», что тот в конечном счёте и сделал в марте 1957 года (в воспоминаниях Мельникова и в ряде других работ о творчестве Фёдора Абрамова ошибочно указывается время передачи романа в журнал «Октябрь» как лето 1957 года).

Выбранный Абрамовым псевдоним, конечно же, не был случайностью. По воспоминаниям Галины Михайловны Абрамовой, племянницы писателя, псевдоним слетел с уст Мельникова, который частенько величал Абрамова Верколой:

«“Ну что, Веркола!” – и Фёдору Александровичу это нравилось. Да и сам Абрамов в письмах Мельникову не единожды называл себя Верколой. Так, в письме от 18 мая 1959 года, находясь на пароходе “Карл Маркс” и следуя на нём из Архангельска в Карпогоры, Фёдор Абрамов сообщал Мельникову: “Твоя Веркола всё ещё не добралась до Верколы”».

Ответ из редакции журнала «Октябрь» пришёл неутешительный и был получен лишь после того, как «Фёдор Веркола» решил всё же справиться о судьбе рукописи, направив в редакцию письмо.

Письмо Фёдору Абрамову («т. Веркола») из редакции журнала «Октябрь» по вопросу публикации романа «Братья и сёстры». 28 апреля 1957 г. Публикуется впервые

«28 апреля 1957 года.

Уважаемый т. Веркола,

Вы спрашиваете в письме, каково отношение редакции к Вашей рукописи.

Сообщаю Вам, что редакция ознакомилась с нею и согласна с мнением т. Свирского, рецензию которого мы Вам послали.

В целом, отношение к повести положительное.

Однако редакция не берёт на себя никаких обязательств, т. к. считает, что над повестью автору следует ещё основательно поработать.

Если Вы захотите, после доработки присылайте, пожалуйста, Вашу рукопись снова в нашу редакцию.

Сердечный привет Вам

Зав. отделом прозы <неразборчиво> [подпись]».