Шрифт:
Закладка:
Свернулась в клубочек и прикрывшись покрывалом позволила эмоциям выйти наружу. Полностью погрузившись в свою боль и воспоминания о матери совсем не обратила внимание на то, что в комнате я уже не одна. Почувствовала, как прогнулась кровать, а спустя секунда сильная рука мужа прижимала меня к его груди.
— Тише, девочка, тише, — услышала шепот Димы над моей макушкой, — ты справишься, со всем справишься.
С трудом заставила себя повернуться, тело не слушалось, впервые за много лет хотелось спрятаться от этого мира. Дима лежал рядом, вглядываясь в мои глаза, читая в них всю боль и ненависть, что я испытывала. Сейчас я не была похожа на себя, на ту, кто несколько минут назад вынес смертельный приговор человеку, которого видела в первый и последний раз в своей жизни. Сейчас перед Димой была маленькая девочка, девочка, для которой жизнь не поскупилась на очередную порцию боли и страданий.
— Прости, — прошептала я, утыкая носом в шею мужа и впитывая уже ставший родным аромат.
— За что ты извиняешься? — как-то слишком ласково спросил Дима, такой непривычный тон, совсем несвойственный моему мужу.
— За слезы эти, — глотая ком в горле с трудом произнесла я, — я знаю, мужчин раздражают рыдания, слезы — проявление слабости, я сейчас успокоюсь и…
Договорить мне на дали, муж просто накрыл мои губы своими, заставляя замолчать. Сейчас я нуждалась в нем как никогда, вот так близко и нежно.
— Ты всего лишь человек, Саша, — серьезно произнес муж, оторвавшись от моих губ.
— Я так устала быть сильной, — призналась я, — можно я побуду слабой, только сегодня.
Ничего не ответив, Дима лишь сильнее прижал меня к себе, казалось время остановилось и мир перестал существовать, как давно меня вот так никто не обнимал, я не понимала его действий, не понимала, почему он здесь, почему вместо того, чтобы решать свалившиеся на него проблемы, он лежит здесь со мной и гладит меня по голове, как когда-то делала мама. И почему мне так хорошо и спокойно? Почему все это кажется таким правильным? Когда, в какой момент жестокий и циничный мужчина, которому ничего не стоит пустить пулю в лоб любому, кто посмеет некорректно выразиться в его присутствии, стал мне родным и почему несмотря ни на что, рядом с ним я чувствую себя в безопасности.
— Мой брат и мачеха, они…, - начала я, — ты ведь понимаешь, что я не причастна, веришь, что я..
— Успокойся, — прервал меня Дима, — я знаю, что ты не имеешь ко всему этому никакого отношения, Саша, считай я иначе, тебя бы уже здесь не было.
— Они, — не сдержала очередную порцию слез, — они должны ответить, за все, за все что сделали.
— Ответят, — согласился Дима, — но сначала мне нужно выманить кукловода Архипова.
— Считаешь это он? — я и сама думала также, уж слишком странное совпадение, правда мотивы мне были не ясны. Зачем лезть во владения Демина, когда в твоем, распоряжении столица? Зачем рисковать и бередить прошлое, зная, что Дима за человек и на что он способен.
Ко всему мне все никак не удавалось выбросить из головы лицо Архипова, я точно видела этого человека раньше, и уверена, что это важно, так почему, черт возьми, я не могу вспомнить, где и при каких обстоятельствах мы встречались раньше.
— Практически уверен, — ответил муж, — я не верю в совпадения, Саша, к тому же Архипов давно желает закончить начатое.
Спрашивать, что конкретно он желает закончить было глупо, ответ был очевиден.
— Но почему именно сейчас? — это вопрос не давал мне покоя, что-то здесь было не так, почему сейчас, когда Дима крепко держит власть в своих руках, когда его влияние достигло своего пика, — ты ведь говорил, ему дали понять, что воевать с тобой не стоит, что изменилось?
— Есть у меня продположение, — шумно выдохнул Демин.
Сейчас он казался таким уязвимым и мне это совершенно не нравилось, не нравилось видеть его таким и осознавать, что он тоже всего лишь человек и что однажды я могу его потерять, да, вот так просто и по-идиотски я все же к нему привязалась, ненавидела себя за это, я клялась себе, что больше никого и никогда не подпущу так близко, потому что я устала терять близких. И снова эти чертовы слезы, господи, какая же я жалкая.
— Сегодня я взяла на себя роль Бога, — прошептала я, когда слезы закончились, а говорить стало легче, — считаешь я имела на это право?
— Жалеешь? — спросил муж, заставляя смотреть ему прямо в глаза. Прижалась щекой к его большой ладони, ощущая его тепло и терпкий табачный аромат.
— Нет, — вот так, просто и честно, — я вообще в этой ситуации ничего не чувствую, будто меня окончательно сломали, сломали последний мост ведущий к жалости и состраданию, а может он был разрушен раньше, просто осознала я это только сейчас.
— В нашем с тобой мире, Саша, жалость и сострадание — слишком большая роскошь. Запомни, маленькая, тебя никто жалеть не станет, — повторил муж слова, которые когда-то я не раз слышала от Саши, — в криминальном мире нет места жалости и всепрощению, это ты должна уяснить раз и навсегда. Ты моя жена, тебе еще не раз придется быть жестокой.
— Мне кажется именно такой я всегда и была, — грустно улыбнулась я, — в пятнадцать лет я предпочла нормальной жизни месть и войну, знаешь, я ведь даже не стала рассматривать вариант оставить все позади себя, забыть, простить в конце концов, нет, во мне взыграла жажда крови и справедливости. Вот скажи мне, что бы ты выбрал, будь ты тогда на моем месте?
Дима как-то странно на меня посмотрел, на мгновение, лишь на мгновение, в черных глаза промелькнула боль, маленькая, но яркая вспышка, которая исчезла также быстро, как и появилась.
— Я выбрал месть, Саша, — холодно ответил Дима, — без всякого «бы», я заставил молить о смерти каждого, кто был причастен к смерти моих родителей и брата. Мне было двенадцать, когда их убили и я поклялся на могиле семьи, что однажды отомщу и свое обещание я выполнил.
Его признание не могло меня не удивить, я ведь никогда не интересовалась его прошлой жизнью,
