молла. Миновав вращающуюся дверь, натягиваем на носы шарфы, чтобы не отвалились от свистящего морозного ветра, бьющего в лицо. Я следую за Апрельским к его автомобилю, и в голове рождается идея.

— Хочешь поужинать с нами сегодня? — перекрикиваю ветер, глядя на мужскую спину.

Разблокировав машину, он оборачивается.

— Конечно, — добавляю я спешно, — если у тебя нет планов.

Последние три года мы с Матвеем отмечали праздники лишь в тех случаях, когда нас приглашали. У самих не хватало ресурсов на то, чтобы организовывать семейные торжества, как было раньше. Это представлялось каким-то насмехательством над самой сутью подобных застолий. Приглашали редко, но каждый раз это помогало нам почувствовать себя присутствующими здесь, в этом мире. Не забытыми, не размытыми — внешне — горем окончательно.

До этой минуты у меня у самой не предвиделось в планах желания встретить Рождество. В Новый год папа выручал старого друга, у которого загорелся дом. Я была одна. Спала беспробудным сном, и это было лучшее, чего бы я хотела для себя в новогоднюю ночь.

— С удовольствием, Варя, — улыбка медленно, словно несмело, расплывается на лице Павла. — Спасибо за приглашение.

Я чувствую себя чуточку лучше. Увереннее.

— Тогда нам нужно заехать в продуктовый.

Глава 38  Матвей

Докатился.

Пишу жене с новой симки, потому что старый номер она заблокировала. Сдалось ей это никчемное поздравление.

Зачем? Понимаю же, что не нужно лезть в жизнь Вари, бередя ее раны напоминанием о своем существовании, но пальцы угомонить не в состоянии. Как и не в состоянии свыкнуться до конца, что мы отныне по отдельности, и ей лучше, когда меня не слышно и не видно. Подсознание упорно подсовывает идею, что с Вариным временным отсутствием закончится наша разлука… что есть шанс — мизерный, просвечивающий, тоньше пергамента… Что время и расстояние притупит ее гнев и отвращение... Случится чудо, не иначе. Мозг запутывает меня в ложных надеждах и ожиданиях, то ли наказывая растягиванием процесса смирения с неминуемым концом, то ли убойной дозой морфина тем самым «защищая» от ощущения каждой переломанной кости после падения в обрыв.

Залитый в себя после работы пузырек коньяка успокоил и притупил функции корковых отделов, добавив идиотизма настырности. Вот и написал. Чтобы на несколько секунд обмануться созданием видимости, будто имею гребаное право поздравлять ее с Рождеством.

За последние дни он — пузырек — не первый. Я пристрастился «утешаться» таким образом, потому что иначе не засыпаю: трачу время впустую, проделывая дыры в потолке и разрушаясь изнутри бездонным самокопанием (что ж, всего-то заменил одно разрушение на другое, а от замены мест слагаемых сумма не меняется). Иначе голос, повторяющий: «Какой смысл возвращаться в дом, где вместо семьи встречает пустота в компании одиночества?», не стихает. Это временная мера, необходимая для того, чтобы как-то справиться со свалившимся и небывалым ранее кризисом.

Я буду в порядке. Починю себя. Но на какое-то время, пожалуй, сойду с рельс.

***

 Я ритмично тарабаню пальцами по рулю, высматривая среди хлынувших из парадных дверей первоклашек розовую шапку с пампушками, белые ботиночки и яркий оранжевый пуховик. Неожиданная задача забрать Юлю после уроков слегка встряхнула меня. Или дело в самом факте взаимосвязи дочки со школой, переставшей сопрягаться с понятием «безопасное место»? Навязчиво протискивается через возведенные барьеры страх засвидетельствовать кошмар похожий на тот, что лишил нас с женой Ксюши.

Когда позвонила Марго, я был на работе и готовился к встрече с последним на сегодня клиентом. Она судорожно извинялась за беспокойство и попросила позаботиться о Юле, потому что ей понадобилось в больницу. Что-то случилось с Леной. Подробности я не уточнял. Затем мне пришлось судорожно извиняться перед клиентом, договариваясь о переносе встречи на следующий день.

Когда я вижу Юлю, подтягивающую сползающие лямки портфеля, наружу просится вздох облегчения, и ослабляются незримые, сковывающие напряжением тело путы. Она плетется по хорошо освещенной территории, иногда врезаясь в других детей, потому что сосредоточена на конкретной цели. Я выхожу из машины и иду ей навстречу. Не сдерживаю смешка, прослеживая за тем, как она проходит мимо, не обращая на меня внимания.

— Юль, — зову малютку, спрятав руки в карманы.

Встрепенувшись, она оставляет в покое не поддающиеся контролю портфельные лямки и оборачивается.

— Папа! — радостно восклицает дочка и бросается бежать ко мне.

В последний раз мы виделись несколько дней назад — я забирал Юлю из Ярославля, где она провела новогодние каникулы у двоюродной бабушки и благополучно вернула потерянные послеоперационным периодом пухлые щечки.

С того дня я больше ни капли не брал в рот.

— Ты приехал за мной? А где мама?

Я веду ее за руку к машине.

— У мамы возникли срочные дела, поэтому…

— Мужчина! — в спину прилетает гавкающее обращение запыхающимся голосом. Мы с Юлей останавливаемся и синхронно поворачиваемся к низкорослой женщине немногим старше меня с выбившимися из строгой прически русыми прядками. — Кто вы такой? — не спрашивает, а требует с отдышкой. Гналась за нами, что ли? — Юленька, подойди ко мне, — протягивает ей руку, ни на секунду не прекращая подвергать меня зрительной атаке, словно я маньяк.

Классная руководительница, полагаю.

— Это мой папа! — встает на защиту дочка, крепче сжимая своей ладошкой мою.

Учительница недоверчиво поджимает накрашенные розовой помадой плоские губы, практически стирая рот со своего лица.

— Должно быть, Марго… ее мама забыла оповестить вас о том, что я заеду за Юлей, — я примеряю лучшую из своего арсенала сводящих на нет конфликты улыбок и ныряю рукой за телефоном. — Я ей сейчас позвоню, и она подтвердит.

Марго отвечает после двух длинных гудков. Я передаю телефон классной руководительнице Юли.

— Маргарита Андреевна, вы понимаете, что так нельзя?.. — по женщине видно, как она старается не пересечь допустимую границу, сорвавшись на взыскательный тон. — Впредь не забывайте ставить меня в известность о том, кто приезжает за вашей дочерью. Да, да. Сочувствую. И вам всего хорошего, — бдительная преподавательница возвращает мне мобильный. Чему она посочувствовала? — Извините за неудобства. Сами понимаете…

Я киваю.

— Рад, что недоразумение разрешилось.

— До свидания.

Садимся с Юлей в машину. Я быстро пишу Марго смс. Спрашиваю, как обстоят дела в больнице.

«У мамы подозревают деменцию» — отвечает она.

— Папа, а я сегодня три пятерки получила! — хвалится Юля с задних сидений. — По математике, русскому языку