Охренеть тут высота!

В том году мы с пацанами хотели сигануть отсюда на спор, но Германовна вовремя спалила наш заговор и разогнала, вставив по первое число.

Исполняю задуманное. Только обстоятельства дерьмо.

Фонтан брызг.

С лёту погружаюсь в ледяную воду, но не позволяю телу уйти глубоко.

Все усилия прикладываю для того, чтобы всплыть на поверхность как можно быстрее. Нельзя терять драгоценные секунды. Она ведь, возможно, прямо сейчас где-то поблизости тонет.

— Джугели!

Река шумит. Оглушая. Дезориентируя.

Течение несёт меня вперёд и регулировать передвижение становится практически невозможно.

Кручу головой по сторонам.

Чёрт. Чёрт. Чёрт!

Только бы не ушиблась! Не утонула!

— Джугели! — кричу во всю глотку, пытаясь оказать сопротивление несущему меня потоку. — ДЖУГЕЛИ!

Звездец как страшно становится за девчонку.

Кручу головой, кручу.

Коряги. Камни.

Где же ты, Тата? Где?

Бурный поток мешает ориентироваться.

— Джугели! ДЖУГЕЛИ! — продолжаю орать, ощущая, как волнение с реактивной скоростью распространяется по всему организму.

Только бы не утонула!

Только бы не утонула!

Сердце грохочет под рёбрами.

— Джугели!

Что-то слышу.

Или это глюк?

— ДЖУГЕЛИ!

Вроде бы резонирует смазанное шумом «я здесь».

Воспрянув духом, плыву навстречу, а в следующую секунду взгляд цепляется за яркое пятно.

Сперва распознаю костюм одноклассницы, неоновые полоски которого как нельзя кстати контрастируют с окружающим фоном. Потом уже замечаю её саму. Барахтающуюся. Перепуганную до смерти, но вцепившуюся в корягу упавшего дерева.

Умница моя. Сообразила.

Гребу к ней.

— Спокуха, я тут, — тоже рукой хватаюсь за ветки.

Визуально оцениваю её состояние.

Часто дышит. Паника во взгляде. Глаза транслируют крайнюю степень ужаса. Лоб разбит и кровит. Наверное, ударилась.

— Ты цела?

— Д-да, — отвечает, дрожа. — Тянет течение. Ноги…

Кошмарит её от случившегося не по-детски, но видно, что в кои-то веки, она рада моему появлению.

— Вот что…

Осматриваю ствол дерева. Понимаю, что, к сожалению, на сушу оно нас не выведет.

Поворачиваю голову направо.

Течение там ещё более стремительное и бурное. И да, если не ошибаюсь, чуть дальше будет ещё один обрыв. С камнями и прочими прелестями.

— Нам надо туда, к берегу, — киваю влево.

— Туда? — повторяет растерянно. — Но я не умею плавать.

— Я помню.

— До дна не достать, — тревожится она всё сильнее.

— Послушай меня, — сдвигаюсь ближе к ней. — Я дотащу тебя.

— Нет, я очень боюсь.

— Хватайся за плечи, только не наваливайся всем телом, мне будем трудно грести. Давай, — спиной к ней поворачиваюсь. — Отпускай ветки.

— Нет. Я не могу.

— Джугели…

— Если я отпущу их, меня унесёт течение.

— Не унесёт. За меня держись обеими руками.

— Нет я…

— Решайся! Там дальше обрыв, ты в курсе?

— Господи Боже!

— Ну же!

Она всё-таки делает это.

— Хорошо.

На самом деле ни хрена хорошего. Со страху Джугели фактически меня душит, однако несмотря на это, я всё-таки начинаю активно грести. Метр за метром сокращая расстояние до берега.

Спасать того, кто не умеет плавать, — не так-то просто, скажу я вам.

Во-первых, львиная доля сил уходит на борьбу с течением. Во-вторых, Тата совсем мне не помогает, а наоборот.

— Марсель.

— Не души, — хлебнув воздуха, снова отчаянно гребу, пытаясь оставаться вместе с ней на поверхности.

Вцепилась в меня намертво. В другой раз я это точно оценил бы, но сейчас… Мне, блин, итак тяжело неимоверно.

Давит на шею.

Тянет на дно.

— Марсель…

Пару раз под воду уходим.

Ногу царапает не то камень, не то коряга.

Злюсь.

Всплываю.

Гребу-гребу-гребу.

Мышцы от перенапряжения горят огнём и болезненно ноют.

Снова оказываемся под водой.

Чёрт тебя дери, Джугели! Мы щас тупо утонем как Титаник и все дела…

Всплываю.

Матерюсь.

Рычу от отчаяния.

Она ещё раз произносит моё имя, а потом вдруг происходит это. Мне становится слишком легко. Понимаю, что Тата меня отпустила и резко на месте разворачиваюсь.

Какого дьявола, спрашивается, вытворяет???

Осматриваюсь.

Её нет! НЕТ!

Твою мать-твою мать-твою мать!

Ныряю.

Проплываю назад.

Вслепую машу руками.

Хватаю то ли капюшон, то ли что.

Тяну наверх.

Дальше всё как в тумане.

Подхватив её снизу под корпус так, чтобы голова была над водой, одной рукой держу. Второй интенсивно загребаю, помогая себе ногами.

Что с Татой понять не могу.

Без сознания?

Наглоталась воды?

Не знаю.

Пугает её состояние до ужаса.

Сил придаёт лишь отчаянное желание поскорее дотащить девчонку до берега.

— Держу, держу, — голос Георгиевича, зашедшего в воду, служит неким сигналом к осознанию того, что у меня всё-таки получилось.

— Марс, братан!

Ромасенко.

— Тяни его.

А это уже Горький.

Под руки меня хватают. Вытаскивают.

Тяжело дыша, боковым зрением замечаю, как Денис и Георгиевич выносят Тату на берег.

— Ты в норме, Кучерявый?

— Да.

Встаю. Поскользнувшись на илистой траве, падаю на задницу. Опять встаю. Подползаю к девчонке.

— Дышит, нет?

Физрук делает непрямой массаж сердца.

Тата бледнючая, позрачная. Губы синие-синие.

Не вздумай умирать!

— Воды наглоталась, — предполагает Ромасенко.

Вода действительно выходит из лёгких, и Тата, покашляв, хватает ртом воздух, но потом… Потом, замерев на пару секунд, резко открывает глаза. Вдруг выгибается дугой, мычит и внезапно начинает биться в судорогах.

— Её трясёт, — растерянно произносит Ромасенко. — Это от холода? Замёрзла?

— Нет. Что-то не так.

Конвульсии пугают и настораживают. Лично я подобного никогда не видел.

— Что с ней?

Взгляд стеклянный, не моргает.

— У неё приступ. Набок переверните, чтобы не захлебнулась, — командует Паша.

Приступ? Какой ещё на хрен приступ???

— Это как у твоего деда?

— Да.

— Чё нам делать, Пах? — встревоженно спрашивает Денис.

— Ничего вы не сделаете. Просто придерживайте её, чтобы не поранилась. Только не давите сильно. Макс, камень отодвинь, ударится.

— Вашу ж мать…

— Капец.

— Лють.

— Астматик Мозгалин нервно курит в сторонке.

— Манал я ваши походы!

— Как ей помочь?

— Никак. Надо ждать, пока закончится.

Замолкаем.

Тупо таращимся и наблюдаем за тем, как человека корёжит от боли.

— А она коней не двинет?

— Заткнись! — вскидываю сердитый взгляд на Ромасенко.

Поймав маленькую ладошку Таты, осторожно её сжимаю. Однако её пальцы тут же безжалостно стискивают мои в ответ.

Поражаюсь тому, как напряжено её тело.

— Время засеките от начала приступа до окончания. Это важно.

— Георгич, а её бабка не предупреждала вас о том, что такое может случиться?

— Нет.

— Жесть.

— Она в сознании, Паш?

— И да, и нет.

— Это как?

— Вот так. Больше, чем уверен, когда Джугели придёт в себя, этого эпизода сама и не вспомнит.

— Язык себе не откусит? Я где-то слышал, что надо вставить в рот какой-то предмет.

— Не откусит. Это бред и враньё. Язык тоже мышца и он сейчас в тонусе.

— Скоро прекратятся эти судороги?

— Без