— Зашибись.

— Говорю, что вижу. Там и по натальной карте год у тебя очень сложный, — сочувствующе смотрит на парня.

— Типа звёзды тоже лютую херню транслируют?

Она кивает, убирая карты в деревянную шкатулку.

— Да пофиг. Прорвёмся, — отмахивается беззаботно.

— Мне ваще смерть выпала, — потухшим голосом изрекает Полина.

— Я тебе всё разъяснила, Филь. Жути не нагоняй.

— Ахинея полная. Дай сюда, их надо вышвырнуть на хрен! — Максим отбирает шкатулку у Илоны и встаёт.

— Немедленно верни!

— Утопим в море вместе с дерьмовыми предсказаниями.

— Стой! Отдай! Это карты моей бабушки!

Между ними завязывается возня. Вебер тянет его за футболку. Он её отталкивает и вылезает из палатки.

— Нет, подожди!

Выбираемся наружу за ними.

— Ромасенко, придурок, отдай! — Илона виснет на нём, одновременно с этим пытаясь вырвать из его рук свою вещь.

— Макс, харэ, верни ей карты.

— Отвали, бешеная.

Девчонка испуганно кричит, когда шкатулка в результате борьбы падает на землю, и из неё высыпаются карты.

— С ними так нельзя! Идиот! — секунду спустя она падает на колени и чуть не плача, принимается их собирать.

— Ты больная? Это всего лишь сраные бумажки!

— Тупица!

— Что здесь происходит?!

Буквально из ниоткуда появляется Александр Георгиевич.

— У Вебер кукуха совсем поехала.

— Абрамов, какого ты тут, а не на дежурстве?

— Там Свободный.

— Почему он там один, я спрашиваю? — рявкает физрук.

— На минуту отошёл.

— В девчачью палатку, по традиции? Ну-ка быстро пошёл на пост!

— Иду.

— Ромасенко, тебе тоже придать волшебного ускорения? Шуруй к своему спальному мешку!

— С радостью.

— И вы, барышни, — поворачивается к нам, — укладывайтесь уже давайте. Другого времени, чтобы поиграть в карты не нашли? Быстро спать! Через пять минут проверю!

Глава 24

— Мы обязательно встретимся, слышишь меня? Прости

Там, куда я ухожу, весна

Я знаю, ты сможешь меня найти

Не оставайся одна[12].

Районы, кварталы, жилые массивы

Я ухожу, ухожу красиво…[13]

Раннее утро. Пока в лагере вовсю идут общие сборы, возле Абрамова, поющего под гитару, снова толпа. Похоже, он обожает собирать вокруг себя народ.

— Пошли тоже послушаем, — Филатова тянет меня за руку, и в итоге мы, против моей воли, оказываемся там же, где все.

— Спой ещё что-нибудь, Марсель, — просят девчонки.

— Ща… — замечает меня, прищуривается.

О нет, этот взгляд не к добру. Уже наперёд предчувствую, что прямо сейчас будет какой-то треш.

— Какие мысли, какие сюжеты

Бьёт по струнам рукой.

Ещё чуть-чуть и посыпятся звёзды

В карманах медленно тают конфеты

Мы понимаем, что это серьёзно!

Идиот! Смотрит прямо на меня, улыбается и нагло выдаёт дальше этот чудовищный текст:

— Не надо думать, что всё обойдётся

Не напрягайся, не думай об этом

Всё будет круто, всё перевернётся

А-а-а-а а-а-а-а…

Всё, что тебя касается

Всё, что меня касается

Всё только начинается

Начинается…[14]

На нас все пялятся. Абрамову и присутствующим смешно, а мне охота от стыда провалиться сквозь землю. Фыркнув, закатываю глаза и отхожу. Скулы пылают адовым пламенем.

Ну какой придурок! Нашёл что спеть!

— Тат, может, тоже не пойдёшь? — передо мной вырастает фигура Илоны. — Мне как-то не по себе.

— Эти твои предсказания — ерунда.

— Я сейчас делала повторный расклад. Он меня насторожил.

— Завязывай, Вебер! — только раздражаюсь сильней. — Решила сидеть тут с Мозгалиным и Шац, сиди, а я не собираюсь, — поправляю рюкзак на плече.

— Строимся, одиннадцатый «А»! — командует Александр Георгиевич.

Пять минут спустя мы отправляемся в путь. Маршрут держим в горы. Идти туда часа два. К какому-то ущелью и водопаду под названием «Чёртова мельница».

— Игры на сплочение, — объявляет по дороге физрук. Сразу чувствуется что он сын своей матери, да? — Внимание, дети!

— Мы не дети.

— Эстафета «Вопрос-ответ». Над содержанием думаем. Никакой пошлятины и жести. Штрафных тоже касается. Полина, начинай.

— У меня вопрос к Зайцевой. Ты действительно знаешь китайский?

Рыжая выдаёт ответ. Собственно, на китайском.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что знаю его, мышь.

— Женя, давайте без оскорблений.

— Ладно, Сашенька Георгич, — моментально превращается в покорную лань. — Свой вопрос адресую вам. Вы ж тоже с нами играете.

— Ну давай, — отзывается он без особого энтузиазма.

— Вам какие девушки нравятся? Тёмненькие, светленькие или рыженькие? — хитро улыбается, облизывая губы.

— Умные и взрослые, — отвечает физрук.

— Женёк, забыли тебе сказать, у Георгича змеефобия. Так что без шансов, зай.

— Пошёл ты в жопу дебил! — Зайцева лупит Ромасенко по плечу.

— Петросян, — сурово обращается к парню учитель.

— Да?

— Где достал эти красные мокасины?

— Хотите себе такие же?

— А то.

Ребята хохочут.

— Дядя Вазген из Армении прислал. Скажете свой размер, он вам тоже пришлёт. У него большой обувной бизнес. От туфлей и кроссовок до посмертных тапочек.

— Господи. Последнее точно пока не надо. Задавай вопрос.

— Джугели, — звучит вдруг неожиданно. — Во Френдапе у тебя выложены фотки, где ты играешь в большой теннис.

— И?

— Там есть снимки типа с международного турнира. Это фотошоп?

— Нет, не фотошоп. Я занимаюсь теннисом профессионально. Ответный вопрос. Ты раскрутил мой стул? Тогда в кабинете.

— Ну я, — признаётся парень.

— Понятно.

— Извини.

— Кретиноид, — получает подзатыльник от Марселя.

— Ау!

— Не стопорите игру.

— Филатова, это правда, что зимой ты носишь трусы и колготки с начёсом?

— Нет неправда, — краснеет Полина.

— Ещё какая правда! Мы видели эти колготаны в седьмом классе! — встревает Зайцева.

— Я надела их один раз, по рекомендации бабушки. Было очень холодно на улице. Максим, — спешно обращается к Ромасенко.

— Чего тебе?

— Правда, что в третьем классе вы с Абрамовым пытались утопить бумажный журнал в туалете?

— Ну да. Матильда потом отметки с преподами восстанавливала целый