Персефона заглянула в один темный проход, затем в другой, не зная, в каком направлении они пришли и куда им следует идти.

Она посмотрела на Галантис, которая вылизывала свою лапу. Как будто кошка внезапно вспомнила, что она кошка, а не какое-то другое существо, способное сразить кабана и вывести их из других реальностей.

Персефона взяла катушку с нитью и спросила:

– Как пройти к моему мужу?

Галантис закончила чистить лапку и посмотрела на Персефону. Беззвучно поднявшись, она двинулась по коридору. Персефона обменялась взглядом с Ариадной, прежде чем они молча последовали за ней. Хотя Персефона не обладала способностью читать мысли, но у нее было чувство, что они обе сосредоточились на одном и том же – на своих самых сокровенных желаниях. Она задумалась, сможет ли попасть в тот мир, который ей приснился. Как это сделать?

Внезапно руку пронзила острая боль. Она зашипела – Ариадна ущипнула ее.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала она. – Но ты не можешь туда вернуться.

Персефона стиснула зубы. Она была расстроена и тем, что Ариадна точно знала, чего она хочет, и тем, что почувствовала себя слабой.

– Опасность заключалась не в самом сне, – сказала Ариадна. – А в последствиях.

Персефона знала, что она имеет в виду. Опасным было желание. Оно заставило бы их обеих блуждать по лабиринту вечно в поисках своего самого заветного, но они никогда его так бы и не обрели.

Они продолжили путь, следуя за Галантис по одному темному коридору за другим. От каждого поворота у Персефоны кружилась голова, и она теряла ориентацию.

– Скажи мне правду, – сказала Ариадна, и ее голос прорезал темноту, как удар хлыста.

– Что ты хочешь знать? – спросила Персефона.

Она не могла думать, ее разум был переполнен сценами из ее идеального мира.

– Все, что угодно, – ответила Ариадна. – Какое твое первое воспоминание?

Вопрос застал Персефону врасплох, и ей пришлось на мгновение задуматься, прежде чем ответить.

– Первое, что я помню, – это то, как я плачу, – сказала она. – Я потянулась за розой, потому что она показалась мне красивой, не подозревая, что на стебле полно шипов.

Она навсегда запомнила ощущение, как они пронзали ее кожу, и ту острую боль, которую они ей причинили.

– Моя мать больше беспокоилась о розе и не стала меня успокаивать, но поправила лепестки, которые я задела.

Когда она высказала свою боль, Деметра не стала ее утешать. Пусть это научит тебя больше не прикасаться к моим цветам, – сказала она. Персефона никогда не задумывалась об этом раньше, но, возможно, именно из-за того случая она позже стала убивать цветы одним своим прикосновением.

Ариадна встретилась взглядом с Персефоной, и в ее глазах промелькнуло сожаление, что она задала этот вопрос, но Персефона уловила суть. Это отвлекло ее от ложных воспоминаний о сне и бесконечности лабиринта.

– Какое твое любимое воспоминание? – спросила Персефона.

Ариадна помедлила с ответом, и Персефоне стало интересно, из скольких воспоминаний ей приходится выбирать. Это звучало так странно, ведь Персефона могла придумать лишь несколько любимых воспоминаний, и большинство из них были связаны с Лексой и Аидом.

– Наверное, время, которое я проводила с сестрой, – ответила Ариадна.

– Все время? – спросила Персефона, не получив больше никаких подробностей.

– Да, – сказала Ариадна, на мгновение остановившись. – В детстве мы часто оставались одни, и я решила, что отвечаю за нас обеих. Я следила, чтобы она была одета и собрана в школу. Я готовила ей обеды и ужины. Я старалась, чтобы ей было весело, поэтому она не поняла того, что поняла я, а именно, что наши родители всегда были слишком заняты для нас.

Внезапно отчаянное стремление Ариадны спасти свою сестру обрело смысл.

– Ты не можешь продолжать брать на себя ответственность за ее жизнь, Ариадна. Она сама принимает решения.

Ее губы сжались. Персефоне показалось, что Ариадна слышит это не в первый раз.

– Я бы заботилась о ней всегда, – сказала Ариадна. – Ей не нужно было выбирать его.

– Может быть, именно поэтому она это сделала, – сказала Персефона. – Потому что хотела, чтобы ты была свободна.

Ариадна побледнела. Казалось, эти слова задели ее не так, как другие. После этого они обе замолчали, пока Персефона не остановилась.

– Ты чувствуешь этот запах? – спросила она.

Ариадна сделала паузу и глубоко вздохнула.

– О боги, – прошептала она и обменялась взглядом с Персефоной, подтверждая то, что она подозревала – поблизости было что-то мертвое, и оно разлагалось.

Ужас сковал сердце Персефоны, и на краткий миг она позволила себе задуматься, не Аид ли это. Этого не может быть, – сказала она себе, хотя и понимала, что такое возможно, поскольку это были владения Тесея, и он мог убивать богов.

Они продолжали идти вперед, и запах становился все сильнее. Он был одновременно отвратительно-сладким и острым. У Персефоны заслезились глаза и защипало в носу. Она поперхнулась, когда слюна заполнила ее горло. Затем Ариадну начало тошнить, и Персефона тоже больше не могла этого выносить.

Она согнулась, и ее вырвало.

– Это невыносимо, – сказала она, прижимая тыльную сторону ладони ко рту.

Теперь ее горло горело, а из носа текло то же содержимое, что она только что извергла. В некотором смысле она не возражала, потому что это хоть немного заглушало вонь разложения.

Когда Ариадну перестало рвать, она прикрыла нос футболкой, Персефона сделала то же самое. Это не слишком помогло, но у них не было выбора. Галантис все еще вела их вперед, все дальше в лабиринт и все ближе к смерти.

Наконец они завернули за угол, и перед затуманенным взором Персефоны возник источник запаха. В нескольких метрах впереди лежала огромная груда мяса.

– Что это, черт возьми, такое? – спросила Ариадна.

Галантис, казалось, ничуть не волновалась, беззаботно шагая вперед. Они осторожно последовали за ней, приближаясь к трупу.

– Что это? – снова спросила Ариадна.

Что бы это ни было, оно было большим и без кожи.

– Я не знаю, – ответила Персефона, но, приблизившись к голове существа, она поняла. – Думаю… это было львом.

– О боги, – прошептала Ариадна прямо перед тем, как ее снова вырвало.

Персефона подождала, пока она закончит.

– Как ты думаешь, что с ним случилось?

– Это дело рук человека, – сказала Ариадна.

– Аид? – спросила Персефона.

– Может быть.

В сердце богини зародилась надежда. Может быть, они уже были близки к тому, чтобы найти его.

– Похоже, он… – голос Ариадны затих, и Персефона подошла к ней и увидела, что она смотрит на львиные лапы, у одной из которых отсутствовал средний коготь.

Персефона посмотрела на Ариадну.

– Ты думаешь… нам нужно сделать то же самое?

Прежде чем она успела ответить, Галантис мяукнула в ответ.

– Ты же не серьезно, – сказала Ариадна.

Персефона опустилась на колени, рассматривая когти. Они были похожи не столько на кость, сколько на сталь. Она протянула руку и дотронулась до кончика