Я провела подсчеты. У меня остались деньги с трастового фонда Беркли. Плюс во время университета отец переводил мне достаточно содержания, а я на свою гордость не тратила эти доллары, а жила на заработанные. В папке с документами лежит чек Прайса на сто тысяч. Итого: почти полмиллиона. А в Сан-Франциско дом, который переписали на меня после эмансипации. При таком раскладе — три-четыре спокойных года, не больше. И цифры сходятся, но там я буду одна. Точно одна без всяких поблажек. Я к этому не готова.

— Дальше? Для меня сейчас главное убедиться, что с ребенком все в порядке. Об остальном можно подумать позже.

И все действительно в порядке. Анну просят не мельтешить, пока настраивают аппарат УЗИ. Я рада, что со мной пошла именно она, а не Микки, которая…практически врывается в кабинет.

— Мисс, что вы себе… — начинает гинеколог.

— Простите, это моя подруга.

Закончу предложение: Микки, потому что здесь бы даже доктору указывали, что делать, но она держится.

Женщина нажимает на пару кнопок, и появляется звук.

— Боже… — тихо-тихо выдыхаю я, чтобы не перебить звук сердцебиения ребенка.

Все смотрим на экран аппарата УЗИ, на котором ничего непонятно, кроме небольшой точечки. Это моя жемчужина.

Из момента всех вырывает громкий всхлип. Анна стоит ближе всех к двери и у нее льется скорее из носа, чем из глаз.

— Простите, просто…я так его уже люблю, я… — она начинает рыдать.

А я…смеюсь. Серьезно смеюсь, что ролик аппарата скачет.

Микки оказывается у плеча доктора.

— Все точно в порядке? Нужны дополнительные проверки или анализы? Это — указывает на экран на какую-то светлую полосочку — нормально?

— Мисс… — пытается отодвинуться врач — Все протекает так, как должно быть ближе к шестой неделе. Для препаратов от токсикоза еще слишком рано, я дала список продуктов, которых лучше избегать. А теперь сделайте несколько шагов назад. — дает мне полотенце — Вы можете вытираться и одеваться.

Из аппарата выходят снимки.

— Можно несколько копий? — спрашивает Микки, пока я провожу руками по трясущимся предплечьям Анны.

— Нет. — строго врач — Освободите кабинет.

Когда они выходят, я виновато улыбаюсь.

— Простите, и они действительно мои подруги. — краснею.

— У меня были пары и…заботливее.

И кажется, я знаю, кто это.

— Вам стоит меньше нервничать. — это так заметно? — Я выписала рецепт на безопасное успокоительное, инструкция там же.

Мне вручили кипу бумаг.

— Спасибо.

Когда выхожу, подругам уже не терпится уехать…праздновать. Что? Они не могут сформулировать четко.

— Я сделаю копии и отдам. — у Анны размазалась тушь.

— Ну-ка! — забираю и по штрихам отрываю им одну картинку с УЗИ, кажется, все одинаковые — Ни одной больше.

Мы едем в вегетарианский ресторан. Опытным путем доказано, что от травы мне не становится хуже.

Микки принимается изучать карточку со списком продуктов, а я читаю то, что и так озвучил доктор в кабинете за закрытыми дверями.

— Лу. — снова шмыгает Анна — Если понадобится, чтобы был официальный экстренный контакт, я готова выйти за тебя замуж.

— Ни слова об этом! — Микки бьет свернутыми в рулон бумагами нашу водительницу — Никому не понадобятся экстренные контакты, все будет хорошо. И тем более не понадобишься Лу в качестве жены!

— Вы поедете со мной в Сан-Франциско? — я улыбаюсь, но в этом вопросе и капля правды.

— Никаких побегов. — строго Микки, но затем ее взгляд смягчается, и она целует меня в щеку — Все будет просто отлично, детка.

Да…но я все равно рассматриваю менеджеров, которым могла бы передать клиентов, параллельно с этим налаживаю контакт с де Гриром, что получается не сразу.

В офисе на меня странно смотрят, и я понимаю, что это все из-за отсутствующей детали на пальце. Однако никто не решается спросить. Анна приносит противный смузи со шпинатом, когда я направляюсь в сторону тренировочной площадки Быков. После двух глотков и исчезновения подруги с горизонта ищу мусорное ведро.

Пара часов работы с Кристианом перебили вкус напитка и унылость, но когда упаковываю световые маячки, баскетболисту нужно все испортить.

— Мне жаль, что у вас не сложилось.

Точно. Мы же не виделись около недели.

— Ничего. — отмахиваюсь, идем к трибунам.

— Ты страдаешь из-за этого, Лу.

— Не нужно об этом говорить, ладно? Не делай открытие.

— Я просто хочу вернуть Лу, которая держит нос выше. — он щелкает по нему.

Отодвигаю его руку и все же улыбаюсь.

— Почему все такие милые вокруг меня?

Преимущественно.

— Хорошие люди вроде как заслуживают этого, — пожимает плечами, идем к заднему выходу — пускай иногда и буяню, но признай, что я классный клиент.

Он открывает для меня дверь.

— Да, Крис. Классный.

Парень крепко меня обнимает, и я не хочу выбираться из теплых рук. Но ничего не вечно.

— Лу?

— Просто…я немного устала. Возможно, перееду. Мне нужно будет оставить тебя на кого-нибудь.

— Эй, ты обещала меня не бросать.

— Это было только в том случае, если я стану миллиардершей, так что не заговаривай зубы. — пытаюсь отшутиться.

Кристиан на секунду замирает, вечная улыбка сходит с его лица.

— Ты реально хочешь уехать?

— Не знаю. — признаюсь — Но так будет лучше. Я больше пожалею о том, что не сделала этого, чем наоборот. — вопреки указам Микки.

— Но это будет не завтра.

Качаю головой.

— Может, послезавтра.

Крис словно младший брат, и я понимаю, что действительно буду скучать.

С заднего входа проще всего идти сквозь парковку, как делаем с Крисом, и тут же поворачиваюсь на звук.

Это тонированный автомобиль Роланда. Не факт, что он внутри, стекла — абсолютный мрак. Перевожу взгляд на Оливера, он чуть кивает назад, подавая знак. Так что я поскорее отвожу взгляд и надеваю улыбку, ощущая желание организма упасть в обморок.

— Не раскисай. — баскетболист предлагает подвезти, но я отказываюсь.

Он еще раз обнимает меня, а затем идет к своей машине.

Это ненормально, что человек, которого я люблю, отец моего малыша был в нескольких метрах, но я мечтала об одном — оказаться подальше. Просто, чтобы не видеть его гнев, разочарование, отвращение. Это превосходит желание обнять и вдохнуть привычный запах его свежей рубашки и лосьона после бриться.

Я слишком уязвима, именно такой делает выбор человека, которого обещаешь любить. И мне казалось, что своеобразная любовь к родителям и сестре обязательна, вытекает из генетического факта, но теперь сомневаюсь, что у меня с ними общая кровь. Пока что я уверена в силе любви к ребенку, которого ношу, я не могу не обожать и не оберегать его или