Шрифт:
Закладка:
Анна хотела сделать шаг назад, но вдруг голубое сияние будто поманило ее вперед. Вместо того, чтобы отойти от дерева, Анна почувствовала, что исходящая от дерева неведомая сила притягивает ее к себе. Все ближе и ближе. И вот Анна уже вплотную стоит к дереву. Она шагнула в дупло и проем в стволе закрылся. Ее спрятало дерево, полностью окутанное голубым мерцанием. Внутри было темно и тепло. А потом вдруг перед ней предстала картина, которую будто все это время желало показать ей волшебное древо. И Анна увидела то, что ее испугало куда больше, чем Альберт с его друзьями и даже волк… И то, что ей показало дерево, повергло ее в ужас.
Глава 25
Тепло. Очень тепло. Оно медленно разливалось по венам, передавая каждой частички ее тела неповторимое спокойствие. Умиротворение, которое, наверное, в последний раз она ощущала только в чреве матери. И так продолжалось некоторое время, пока сокровенный покой не прервали страшные звуки.
Первое, что она услышала, это было слово «Вперед!». Металлический, беспощадный и холодный голос прогремел под сводами тысячи выпускаемых в воздух стрел. И что самое странное: это был голос, который нельзя перепутать ни с чьим другим. Его голос. А потом уже послышались приглушенные крики женщин и детей, стоны раненых, звон и бряцания оружия. Земля и небо сотрясались от лязга мечей, от дробящих ударов булав, от яростных воплей сражающихся и их предсмертных криков. Все слилось в единый пугающий гул. Гул, что предвещал каждому неминуемую смерть.
Тогда Анна смогла наконец оглядеться. И ужаснулась увиденному. На земле, пропитанной алой кровью, лежали сотни бездыханных тел, пронзенных остриями мечей. Жестоко убитых было так много, что Анна едва не потерялась среди них. Там были и маленькие дети, и женщины, и старики. Деревня была в огне, зловещее пламя которого разгоралось все сильнее и жарче. Дым густыми черными столбами поднимался к самому небу, затянутому мрачными тучами.
Тем временем, сместив испуганный взгляд с выпотрошенных тел на продолжающихся сражаться людей, Анна почувствовала невероятную духоту. Ей стало плохо. Ей хотелось провалиться сквозь эту кровавую землю, но только бы не видеть представившейся перед ней чудовищной картины. Только бы не чувствовать эту жгучую боль глубоко внутри, что проедала здравый рассудок. Только бы все было неправдой. А то, что она видит, обычный кошмар девушки с бурным воображением. Но нет! Все было правдой, это было воспоминанием из далекого прошлого…
Сзади послышался душераздирающий крик ребенка. Голос был таким высоким и страшно испуганным, что Анна резко обернулась. И пожалела об этом, потому что тогда она увидела его. Он стоял без шлема, но в тяжелых доспехах, полностью испачканных в крови. Его влажные волосы прилипли ко лбу, на лице виднелись капли пота. А глаза…в них не было ничего живого. Не знавшие пощады и желающие лишь мести глаза были налиты кровью.
С остро отточенного лезвия короля Эмирея стекали на землю крупные капли вражеской крови. Весь меч был испачкан красным. Он нависал над распростершимся на земле телом мужчины, в живот и грудь которого дважды жестоко вонзили меч. И Анна знала, что это дело рук Эмирея.
К убитому мужчине подбежала женщина. Она яростным криком оплакивала мертвого мужа. К ней же подбежал мальчик, которого сразу узнала Анна. Это был тот самый призрак мальчика, приходящий к графу Эмирсону и терзающий его воспоминаниями. Скорее всего, именно об этом случае мальчик неумолимо напоминал графу.
Мальчик подошел к матери и упал на дрожащие колени перед отцом. Он сквозь слезы не мог ничего разглядеть и только постоянно хлопал мокрыми ресницами. Женщина схватила с земли оружие и, когда Эмирей отдалился от них, ринулась к нему с приподнятым вверх ножом. Это был обычный домашний нож, лезвие которого очень тупое и кривое, в отличие от военных мечей и кинжалов. Оно предназначалось для чистки картошки, нарезания лука или морковки. На что угодно, кроме сражения. И это лишний раз подтвердило худшие догадки Анна. Король Эмирей напал на обычную деревню с невинными жителями. Он перерезал всех беспомощных и не имевших в руках ничего, чем можно защититься.
В момент, когда женщина хотела вонзить нож в убийцу своего мужа, Эмирей обернулся. Он увильнул от возможного удара и ловким движением своего меча пронзил им женщину насквозь. Стон, последний вздох. Король вынул из ее тела меч, с которого обильно стекала алая кровь. Крик. Крик боли и отчаяния, казалось, раздался в каждом потаенном уголке этого беспощадного мира.
— Мама! — мальчик подбежал к матери и бросился к ней на землю. Он обнимал ее, пытался пробудить от вечного сна. Его одежда, руки и лицо испачкались в теплой крови матери.
— Мама! Мама! Очнись, вернись, мама!
Эмирей отвел стеклянные глаза в сторону и, развернувшись, покинул мальчика. Он явно не ощущал нацелившегося на него ненавидящего взгляда мальчика, одним-единственным желанием которого было убить его и отомстить за родителей.
К Эмирею подошел Чад. Он был точно так же, как и король, в крови.
— В живых никого не оставлять, — приказал Эмирей, — пусть Ареон знает, что мы уже близко.
— Никого? — переспросил Чад, взглядом указав на мальчика, склонённого над телом матери и непрерывно плачущего.
— А Ареон кого-то пощадил⁈ — взревел Эмирей и глаза снова налились лютой ненавистью. — Он кого-то оставил в живых?
Чад промолчал.
— Вот именно, — Эмирей отвернулся от него, — никого в живых не оставлять. Никого.
Главнокомандующий кивнул в ответ. Он двинулся к мальчику, нервно сжимая рукоять в руках, что едва заметно дрожали.
— Нет, — прошептала Анна и из глаз потекли слезы, — нет…не надо!
Чад тяжело дышал. Он медленно поднял меч. Сглотнул ком в горле. Обхватил меч двумя руками в тщетных попытках подавить непрекращающуюся дрожь. Тень меча упала на мальчика…Мгновение спустя сзади прозвучал разрезавший накаленный смертью воздух свист стрелы. Наконечник стрелы попал в грудь мальчика, и тот, издав болезненный вздох, упал на землю рядом с матерью. Перед смертью мальчик неосознанно потянулся к руке матери. Но коснуться не успел. Он умер.
Чад обернулся в сторону, откуда прилетела стрела. Ее выпустил враг, который целился в Чада, но, видимо, просчитался, и стрела полетела чуть не в ту сторону. Стрела предназначалась Чаду, но ее получил мальчик. Голова Анна закружилась. Она видела,
