Шрифт:
Закладка:
Весть о падении Касимбазара и первая просьба о военной помощи достигли Мадраса 14 июля. Только спустя целый месяц, 16 августа, пришло известие об успешной атаке Сираджа уд-Даулы на форт Уильям. При обычных обстоятельствах Мадрас, вероятно, отправил бы делегацию в Муршидабад, состоялись бы переговоры, были бы принесены извинения и заверения, выплачена компенсация, и торговля продолжалась бы как прежде, к выгоде обеих сторон. Но в данном случае, благодаря не столько хорошему планированию, сколько случайности, был выбран другой вариант.
По воле судьбы Роберт Клайв и три полка его королевской артиллерии только что прибыли на Коромандельское побережье в форт Сент-Дэвид, расположенный к югу от Мадраса, на борту флотилии адмирала Уотсона, полностью вооруженной и боеспособной. Эта флотилия предназначалась для борьбы с французами, а не с навабом Бенгалии, и в ходе последовавших за этим обсуждений несколько членов Совета Мадраса высказались за то, чтобы флот остался в Короманделе и продолжал охранять французскую флотилию, которую предполагалось отправить из Порт-Лорьяна. Это ожидалось со дня на день, вместе с новостями о начале войны, и несколько членов Совета приводили убедительные доводы, что, потеряв одну крупную торговую станцию, рисковать потерять вторую было бы со стороны Компании крайне неосмотрительным поступком.
Более того, адмирал Уотсон, будучи верным слугой короны, изначально видел свою роль в защите британских национальных интересов против французов, а не в защите экономических интересов Компании от местных понтификов. Но Клайв не собирался упускать свой шанс, тем более что он только что потерял значительные суммы, вложенные как непосредственно в Бенгалию, так и косвенно в акции Компании. Он решительно и, в конечном счете, успешно выступил за более агрессивный курс действий, в конце концов, переубедив других членов Совета и уговорив Уотсона пойти с ним, вместе со всеми четырьмя его линкорами и фрегатом. Уотсон настаивал лишь на том, чтобы дождаться начала муссона в начале октября, после чего французы с меньшей вероятностью рискнут отправиться в открытые воды, и у него будет несколько месяцев отсрочки, чтобы восстановить британские интересы в Бенгалии, не оставляя Коромандель преступно незащищенным.
Через несколько недель триумфатор Клайв смог написать отцу: "Эта экспедиция, если она увенчается успехом, может позволить мне совершить великие дела. Это, безусловно, самое грандиозное из моих начинаний. Я отправляюсь с большими силами и большим авторитетом". К своим хозяевам на Лиденхолл-стрит он обращался в более размеренной и менее эгоистичной манере: "Достопочтенные джентльмены, - писал он. Из многих рук вы узнаете о захвате Калькутты маврами и о цепочке несчастий, которые обрушились на Компанию в частности и на нацию в целом".
Каждая грудь, кажется, наполнена горем, ужасом и негодованием... По этому меланхоличному поводу губернатор и Совет сочли нужным вызвать меня в это место. Как только было принято решение об экспедиции, я предложил свои услуги, которые, наконец, были приняты, и сейчас я нахожусь на борту эскадры Его Величества с прекрасным составом европейцев, полных духа и негодования по поводу оскорблений и варварства, нанесенных стольким британским подданным. Я льщу себя надеждой, что эта экспедиция не закончится только взятием Калькутты, и что владения Компании в этих краях будут обустроены лучше и прочнее, чем когда-либо.
Избранный комитет в Мадрасе также разделял амбиции Клайва: "Простое взятие Калькутты, по нашему мнению, ни в коем случае не должно быть концом этого предприятия", - писали они директорам в Лондон в начале октября. Бенгальские поселения и фабрики должны быть не только восстановлены, но и установлены все их привилегии в полном объеме, а также выплачена достаточная компенсация за потери, которые они понесли в последнее время; в противном случае мы считаем, что лучше было бы ничего не предпринимать, чем добавлять к прежним потерям тяжелые расходы на это вооружение, не обезопасив свои колонии и торговлю от будущих оскорблений и поборов".
Два месяца ушли на детальное планирование, переоборудование кораблей, погрузку пушек и подготовку запасов. В конце концов, 13 октября отряд помощи, состоящий из 785 европейских солдат, 940 сепаев и 300 морских пехотинцев, - более мощное военно-морское соединение, чем когда-либо собирали британцы в Индии, - отплыл. Но те самые сильные муссонные ветры, которые, как знал Уотсон , не позволят французам выйти из порта, едва не потопили всю экспедицию. Как оказалось, флот был немедленно рассеян. Некоторые корабли занесло далеко на юг, в Шри-Ланку, и даже флагману Уотсона, кораблю Kent , потребовалось шесть недель, чтобы достичь точки, где Клайв смог увидеть, как воды Бенгальского залива приобретают характерный цвет гангского ила.
Только 9 декабря первые корабли оперативной группы, воспользовавшись отливами, вошли в Хьюли . К этому времени половина солдат Клайва уже умерла от различных болезней, включая вспышку цинги. Шесть дней спустя "Кент" бросил якорь в Фулте , где на краю малярийного болота укрылись выжившие после калькуттского кораблекрушения, и где чуть меньше половины оборванных беженцев уже умерли от лихорадки и теперь были погребены под аллювиальным илом Сандербанса.
Вскоре появились еще два корабля Уотсона; в ожидании двух оставшихся - "Мальборо" и «Камберленд», на которых находилась основная часть артиллерии и войск экспедиции, - Клайв написал радже Маникчанду, новому смотрителю форта Алинагар-Калкутта. Он объявил, что прибыл с беспрецедентным по численности войском - "более крупной военной силой, чем когда-либо появлялась в Бенгалии", и что "мы пришли потребовать удовлетворения". Но угрозы Клайва не возымели должного эффекта. Как заметил Гулам Хусейн Хан, "англичан тогда знали в Бенгалии только как купцов", и никто при дворе "не имел представления ни о способностях этой нации в войне, ни о ее многочисленных ресурсах в трудный день".
Не дождавшись ответа и с каждым днем ослабевая от болезней, 27 декабря экспедиция Клайва бросила якорь и медленно поплыла вверх по реке, все еще не имея двух кораблей. Они бесшумно скользили мимо кокосовых рощ и через запутанные мангровые болота, густо поросшие листьями лотоса и полные огромных летучих мышей и тигров. Когда они подошли к первому серьезному препятствию - форту Бадж Бадж, чьи тяжелые орудия командовали изгибом реки, - они высадили сепаев, которым предстоял тяжелый шестнадцатичасовой марш, иногда вброд по грудь в воде, а иногда спотыкаясь в джунглях или болотистой рисовой жиже.
Ближе к закату, когда они приблизились к форту, раджа Маникчанд устроил засаду, внезапно появившись из джунглей, атаковав с неожиданного направления и застав
