день весь индейский вспомогательный персонал дезертировал, оставив гарнизон без ласкаров, чтобы таскать пушки, без кули для переноски дроби и пороха, без плотников, чтобы строить батареи и ремонтировать орудийные лафеты, и даже без поваров, чтобы кормить ополченцев.

Утром 18-го числа наступление моголов было отбито в упорных уличных боях между домами к северу от форта, но войска Сираджа продолжали уверенно продвигаться вперед на востоке. Там, в 3 часа дня, войска Компании были вынуждены отступить от своего опорного пункта в тюрьме, понеся тяжелые потери: "Небольшой отряд храбро защищал его в течение шести часов, пока большинство людей, будучи ранеными, не были вынуждены отступить". К вечеру моголы прорвались и через линии роты у Большого резервуара. Северная и юго-западная батареи оказались под угрозой отрезания, поэтому их быстро оставили. Теперь все силы Компании были вынуждены отойти на внутреннюю линию обороны, в сам форт: "Следующим делом была диспозиция для обороны форта, который был всем, что нам оставалось теперь поддерживать", - писал капитан Грант.

Немногие ожидали, что бастионы будут покинуты так внезапно, и большинство предвидело, что их падение приведет к фатальным последствиям. Ведь если враг завладеет домами, примыкающими к форту и церкви, он будет командовать бастионами и крепостными стенами, так что невозможно будет стоять у орудий, подвергаясь обстрелу из стрелкового оружия такого множества людей, которые их займут, тем более что парапеты бастионов форта очень низкие, а амбразуры настолько широкие, что почти не дают укрытия. У нас были мешки с песком, которые могли бы в какой-то мере восполнить этот недостаток, но нас так забросали всевозможными рабочими, что мы не могли доставить их на валы. А наши военные и ополченцы так измучились из-за отсутствия отдыха и прохладительных напитков, что поначалу было невозможно заставить их что-либо делать.

Военный совет, состоявшийся поздно вечером, установил, что боеприпасов осталось максимум на три дня, а солдаты уже были истощены и во многих случаях пьяны: "Половина наших людей в алкоголе, ни провизии, ни воды не прислано, барабан три раза бил в барабан по тревоге, что враг под стенами, но едва ли можно было поднять человека на валы".

Впервые мы стали смотреть на себя с опасностью", - писал Дэвид Ренни ополченцам.

Мы находились в очень тяжелом состоянии... Почти невозможно представить себе, какая неразбериха царила в форте, где находилось не менее двух тысяч женщин и детей, и не было никакого способа предотвратить их появление, поскольку военные и ополченцы заявили, что не будут сражаться, если их семьи не будут допущены на завод. Враг начал обстреливать форт со всех сторон. Наш гарнизон начал роптать из-за нехватки провизии: в форте не было ни одного повара, хотя несколько человек поселились там специально, чтобы готовить провизию. Весь гарнизон был очень утомлен, поскольку большую часть предыдущей ночи находился под оружием. Многие из военных и ополченцев, получив спиртное, начали бунтовать и не подчинялись командованию, набросившись со штыками на нескольких своих офицеров.

Теперь было решено отправить наших дам на борт некоторых кораблей, что и было сделано. Около 12 часов [полуночи] нам сообщили, что враги собираются штурмовать форт, и что в южном направлении под рядом крестьянских складов готовятся лестницы. Немедленно все люди направились к куртине [стене], где мы услышали, как они работают. Был отдан приказ бить по оружию, но никто из армян или португальцев не появился, спрятавшись в разных частях форта. Мы бросили несколько ручных гранат среди врагов, которые вскоре их разогнали.

На следующий день, 19-го числа, сопротивление стало переходить в откровенную панику. Главный генерал наваба Мир Джафар Али Хан продолжал штурм, и к полудню, когда стало известно, что боеприпасов осталось всего на два дня, большинство членов Совета высказались за то, чтобы полностью оставить форт и отступить к кораблям, стоящим на якоре в реке. К двум часам дня, когда Совет все еще обсуждал свои планы отступления, в зале Совета разорвалось пушечное ядро, и заседание распалось "с величайшим шумом, смятением, беспорядком и недоумением". Моральный дух уже достиг дна, и повсюду царило отчаянное пьянство. Вскоре после обеда началась хаотичная эвакуация.

Когда огненные стрелы посыпались в форт и на берег, один корабль, Dodally , без приказа направился вверх по реке, чтобы избежать пожара. Другие суда стали поступать так же. Думая, что корабли уходят без них, ожидавшие женщины и дети испугались, выбежали из форта и бросились к берегу, пытаясь высадиться и спастись. Все лодки были заполнены до отказа, а несколько опрокинулись.

В этот момент "многие джентльмены на берегу, которые, возможно, и не мечтали покинуть фабрику раньше всех, немедленно прыгнули в лодки, которые были на фабрике, и поплыли к кораблям". Среди тех, кто покинул фабрику таким безотчетным образом, были губернатор мистер Дрейк ... [и] комендант Минчин ... Это непродуманное обстоятельство послужило причиной всех последовавших за этим беспорядков и несчастий". Через час все корабли бросили якоря и начали медленно дрейфовать вниз по течению в сторону джунглей Сандербанса и побережья за ним.

"Обнаружив, что дела у него идут туго, - писал Гулам Хусейн Хан, - мистер Дрейк бросил все и сбежал, не предупредив об этом своих соотечественников".

Он укрылся на борту корабля и с небольшим числом друзей и главных лиц сразу же исчез. Оставшиеся, обнаружив, что покинуты своим вождем, пришли к выводу, что их положение должно быть отчаянным, но, предпочитая смерть жизни, они боролись до тех пор, пока, наконец, порох и шар не закончились, они мужественно испили горькую чашу смерти; некоторые другие, схваченные когтями судьбы, стали пленниками.

Оставшийся гарнизон надеялся спастись на корабле "Принц Джордж", который все еще стоял на якоре немного выше по реке. Но рано утром следующего дня корабль сел на мель во время отлива, и его не удалось сдвинуть с места. Обнаружив, что все пути отступления отрезаны, оставшиеся защитники закрыли ворота, решив продать свои жизни как можно дороже, и сражались как безумцы".

Под командованием уроженца Дублина Джона Зефании Холвелла около 150 оставшихся членов гарнизона, которым не удалось бежать, продолжали сопротивление еще одно утро. Но могольские войска яростно атаковали, и, как и предсказывал капитан Грант, Мир Джафар направил своих снайперов с длинноствольными джезвами на плоский парапет церковной башни и дома, выходящие на валы, "которые, будучи выше стен и занимая все бастионы, так сильно поразили нас дробью, что никто не мог их выдержать, они убивали или ранили всех, кто появлялся в поле зрения, ранили большинство наших офицеров, несколько из которых после смерти скончались от