Во сне Дзоми привиделся родной дом.

«Не знаю, как долго я буду отсутствовать», – сказала Мими.

Аки кивнула. Она заворачивала в кусок ткани стопку смазанных медом лепешек из сорго и баночку с солеными гусеницами.

«Если соскучишься по дому, – произнесла она, не глядя на Мими, – возьми пирог, он напомнит тебе о сладости нашего лета. А если загрустишь, съешь гусеницу и вспомни, как мы вместе их собирали».

«Госпожа Кидосу, – заговорил Луан. – Я обещаю хорошо заботиться о вашей дочери. Она необычайно талантлива, но не сможет научиться тому, что я хочу преподать ей, не увидев мир».

«Спасибо вам, – поблагодарила его Аки. – Мне всегда хотелось, чтобы Мими была рядом и вела одну со мной жизнь, но то было эгоистичное желание, продиктованное тем, что боги и так забрали слишком многих, кого я люблю. Но я всегда знала, что она особенная, и меня нисколько не удивило, что вы ее нашли».

«Я познаю секреты мира и вернусь, чтобы обеспечить нам всем лучшую жизнь, – пообещала Мими. Она так много хотела сказать, но боялась, что голос ее дрогнет, поэтому добавила только: – Ты будешь каждый день есть белый рис».

«Учись прилежно, Мими-тика, – промолвила Аки. – И не думай обо мне слишком много. Ты моя дочь, но не моя собственность. Единственный долг ребенка перед родителями – это прожить жизнь так, как соответствует его природе».

* * *

Дзоми проснулась.

Наверху негромко гудело пламя, «Любопытная черепаха» продолжала плыть по ветру. Повсюду вокруг виднелись звезды, крошечные яркие огоньки, похожие на светящихся морских медуз, которых она видела, купаясь в бухте в течение короткого лета, когда вода становилась достаточно теплой. Дзоми нравилось плавать: вода избавляла ее от обузы непослушной левой ноги, и она двигалась изящно, собранно, не чувствуя себя хромой и уродливой.

Ей нравилось летать по ночам на воздушном шаре, это было все равно что плыть по космическому океану.

Йи-и-пик… Йи-и-пик…

Странный звук привлек внимание девушки. Она повернулась и увидела, что Луан сидит у противоположного борта корзины, вытянув перед собой ноги. На правой его лодыжке было какое-то странное приспособление из палочек и бычьих сухожилий, и, когда наставник сгибал ногу, оно издавало тот самый услышанный ею ритмичный звук.

– Что это, учитель?

Вздрогнув, Луан перестал сгибать ногу и бросил взгляд на Дзоми.

– Да так, ничего, – сказал он. – Спи дальше. Через пару часов я тебя разбужу и передам управление шаром.

Дзоми хотелось задать еще вопросы, но Луан набросил на ногу одеяло и открыл толстую книгу, которую всегда носил с собой. Девушка выведала, что книга эта называется «Гитрэ юту», что на классическом ано означает «Познай себя». То был неизменный спутник, которого ее учитель любил больше всего на свете: он никогда не рассказывал о близкой ему женщине, ребенке или родителях. Что заставляет советника, который помог королю построить империю, предпочитать общество неграмотных детей и непокорных морей? С Луаном было связано много всего такого, чего девушка не понимала.

Звезды водили хоровод над головой, полет в гондоле убаюкивал, и Дзоми снова погрузилась в сон.

* * *

Пока Луан управлял шаром, Дзоми, вооружившись табличкой и куском мела, упражнялась в написании букв зиндари. Ветер дул ровный и сильный, наполненный свежим запахом открытого моря.

– Сколько нам еще лететь до острова Полумесяца? – осведомилась Дзоми. Она перестала писать и зевнула.

– Если ветер будет дуть ровно, то еще пару дней, но ветер никогда не бывает ровным, – сказал Луан и с сочувствием посмотрел на нее. – Уже устала? Ты пишешь всего четверть часа.

– Мне скучно! Я уже два дня назад запомнила все буквы и звуки, которые они означают, а ты заставляешь меня снова и снова писать одно и то же. Когда ты начнешь учить меня логограммам ано? Это займет больше пяти дней?

Луан рассмеялся:

– Вместе с логограммами тебе предстоит выучить классический ано, и у тебя уйдут годы на то, чтобы овладеть ими.

– Годы?! Тогда лучше начать прямо сейчас.

– Не будь так нетерпелива. Я не могу учить тебя вырезать по воску в гондоле – нож может быть опасен, когда шар вот так раскачивается.

– Если подумать хорошенько, я еще не решила, хочу ли тратить время на изучение логограмм ано. Разве недостаточно овладеть одним способом письма?

Луану никогда не встречались ученики, ставившие под сомнение необходимость изучать логограммы ано, но Дзоми ведь происходила из простой бедной семьи.

– Мы поговорим про логограммы в другой раз. Пока тебе еще следует поупражняться в написании Ста имен буквами зиндари. Почерк у тебя ужасный.

– Попробуй впиши буквы в эти маленькие квадратики, которые ты начертил! Да и вообще, почему я непременно должна умещать их в квадраты?

– Буквы зиндари были придуманы намного позднее, чем логограммы ано. Мы вписываем буквы в квадраты слов, подражая логограммам, чтобы их можно было использовать вместе: так иногда происходит, когда ты поясняешь какую-либо архаическую или новую логограмму, и тогда эти формы гармонизируются. Важно не только уметь писать, но и делать сие красиво.

– Какой толк в красоте? – спросила Дзоми с вызовом в голосе. – Разве недостаточно ясно передать смысл?

Луан посмотрел на шрам на лице девушки, потом на лежащую рядом с ней на полу гондолы трость, и понял, что затронул больную тему.

– В мире есть разные типы красоты. Часть из них удел богов, другая – людей. Красота выражения, когда ты пишешь, находится в руках пишущего, и изящная каллиграфия подготавливает ум к принятию аргумента.

– Послушать тебя, так хорошо одетого оратора станут слушать более внимательно, – проворчала Дзоми.

Луан вздохнул:

– Я не это имел в виду, но понимаю, почему ты так настроена. Раз уж ты попросила меня стать твоим наставником, то обязана выполнять все, что я скажу. Упражнения учат тому, как расположить буквы внутри квадратов в приятных для глаза пропорциях. Вне зависимости от того, нравится тебе это или нет, умение сие является ключевым.

Пересилив себя, Дзоми вернулась к письму. Но, помолчав пару минут, снова подала голос:

– Это напоминает мне, как я украшала пироги к Празднику середины осени. Мама всегда говорила, что мне не хватает терпения создать красивый рисунок на тесте до выпечки. Но там в конце концов хотя бы получалось что-то вкусное.

– Намекаешь, что мне следует дать тебе липкой рисовой муки, чтобы ты лепила съедобные словесные квадраты? – с иронией осведомился Луан.

Дзоми оживилась:

– Ух ты! Это было бы здорово! А что, учитель, можно? Правда? Будь у нас мед, я бы сделала конус из бумаги, отрезала кончик и выводила буквы зиндари каплями меда.