Шрифт:
Закладка:
***
Через два часа мы прибыли в Тверь. Здесь объявили получасовую стоянку, и я снова вышел на перрон. Фиг с ним, с рестораном, пойду обследовать окрестности. Пирожки, кстати, оказались вполне съедобными. Последний, правда, я отдал купчине, чтобы окончательно заткнуть его рот. На перроне не стал менять традицию — купил у местных торговок свежих яблок и калачей. Что за яблоки в конце июля — не знаю. Что-то не очень крупное, с красным бочком. Торговка божилась, что сладкие.
Тверь произвела впечатление уютного провинциального города с красивыми купеческими особняками и старинными церквями. По крайней мере из того, что удалось увидеть.
Мои сотрудники как знали, ждали меня возле вагона. Кузьма подбежал, и запросто схватил калачи.
— Спасибо, барин, что поесть купили. Уж изголодались!
— Яблок возьми.
Офигеть. Я этим гаврикам плачу жалованье, причем намного превышающее средние показатели «по больнице». Совершенно спокойно могли бы плотно поесть в буфете. Нет, ждали, когда я им куплю. А завтра за пивом посылать начнут, что ли? Выговаривать не стал, но на заметку взял.
Яблоки оказались безбожно кислыми. Может, через недельки полторы они набрали бы нужный вкус, но сейчас... Зато сочные. В итоге я и не поел толком, и посадил пятна на самые видные места. Красоты я теперь неописуемой. Попытался оттереть, но сделал только хуже. Выходить в таком из поезда? Ну уж нет. Позвал проводника, послал за Кузьмой. Один он знает, где и что лежит.
Вот если бы вместо того, чтобы ныть и подгонять меня, этот деятель попытался аккуратно сложить одежду... Цены бы такому слуге не было. Из всего, что мы везли с собой, один только лейб-хирургический мундир не выглядел прошедшим через пищеварительный тракт коровы. Придется повыпендриваться, не ходить же с пятнами.
В Москву приехали в пятом часу вечера. До пересадки на поезд до Тамбова времени более чем достаточно. С горой хватит, чтобы съездить на Большую Молчановку. Кузьме для приведения моего гардероба в порядок, а мне — для раннего ужина. Или позднего обеда. А то пирожки и булочки уже давно переварились.
И вот иду я, солидный до крайней степени, никого не трогаю. Сзади Кузьма с носильщиком, еще дальше — Жиган из второго класса добирается. Повернул за угол на площадь, а тут народное развлечение — толпа жаждущих чего-то рабочих. Человек сто с лишним, наверное. Наверняка из каких-нибудь мастерских рядом, иначе зачем бы им здесь кучковаться. И явно сборище со сторонним влиянием - имеется транспарант с нечитаемой с моей позиции текстом. Стихийности, значит, нет. В глубине кто-то лается с начальством, а по периферии — группа поддержки. Ребята самого пролетарского виду, о чем-то своем переговариваются, издают запахи чего-то технического в смеси с потом и легким перегаром. И мне бы обойти, так нет же, тормоза придумали трусы. В итоге я столкнулся с двумя митингующими, которые внезапно решили куда-то передвинуться.
В девяти случаях из десяти мы бы разошлись, забыв о столкновении через минуту. Никто не упал, любимые штаны не порвал. Бывает. Но пролетарии, видать, завелись еще до этого. И началось. Меня схватили за мой новенький мундир, причем не просто так, а за колодку ордена Владимира, и начался крик, что вот из-за таких мироедов нормальным людям не повышают оплату. Короче, я попал под раздачу.
Руку я конечно, быстро скинул, и даже заломил на болевой из приемов Ли Хуана. Второго, ринувшегося на меня — откинул ногой в сторону. Думал, уже придется вступать в рукопашную, но тут появился Жиган, схватил еще двух обнаглевших митингующих за шкирки, приподнял их над землей. Вот это силища! Работяги тоже впечатлились,
Я увидел, что местный городовой, придерживая саблю, перешел на быстрый шаг. Расчетное время прибытия к нам секунд пятнадцать. Но служителя порядка не понадобилось — народ отхлынул назад. Только один оборванный пацан наклонился за булыжником, который, как известно — орудие пролетариата, но ему хватило демонстрации Жигана. Хитрованец не только показал кулак, но и обложил толпу таким матом, что кто-то из митингующих даже уронил транспарант.
Я посмотрел на китель. Не хватало только, чтобы и эту одежку попортили. Не шили на заказ, подогнали готовое, потому и получилось быстро. Но все равно жалко будет, если колодку с мясом выдрали. Вроде нет. Так, пара ниток разве что потянулась, ленточка прикрывает. И не испачкали, слава богу.
Наконец подбежал полицейский, отогнал митингующих еще дальше, повернулся ко мне:
— Прошу прощения, ваше высокоблагородие. Затеяли стачку, вызвал на подмогу жандармский полуэскадрон, разгоним сей же час.
— У меня всё в порядке, спасибо.
***
Ехать домой расхотелось. Пока прокатаюсь туда-сюда, а там придется еду на дом заказывать, ждать. Обязательно кто-то заявится, начнут решать деловые вопросы, совещание какие-нибудь затеют. На обратном пути заеду, тогда и пообщаюсь со всеми. А сейчас поем в ресторане, то же самое, только без затрат времени на дорогу.
Отпустил Кузьму, Жигана и пошел интересоваться, что там общепит предлагает. Отравиться не боюсь — кормят в ресторации при вокзале пристойно, запускают только чистую публику.
Меню простое, никакой молекулярной кулинарии и паштета из соловьиных язычков. Не успел сесть, как официант в жилетке и белоснежном фартуке поставил передо мной самовар. А как же без этого. Заказал себе консоме с пирожками, стерлядь по-русски, ризотто с куриной печенкой, и на десерт шарлотку с фисташковым мороженым. Два рубля пятнадцать копеек. Дешево и сердито. Интересно, почему в официанты только татар набирают? Надеются, что они бухать меньше будут? Славяне среди них попадаются, но реже. Монополия жителей Поволжья ощутима в этом бизнесе. От спиртного я поначалу отказался, а потом, подумав, заказал рюмку коньяка в качестве аперитива.
Вот когда заказанное начали приносить, я понял, что очень погорячился. Порции были немалыми. Пришлось как на великосветских пирах, отгрызать по кусочку, потому что поглоти я всё консоме, заедая пирожком, ни стерляди, ни ризотто в организме места не нашлось бы. Но я не спешил, ел с удовольствием, чтобы желудок растягивался постепенно, и объема хватало на
