потому что у них нет денег на то, чтобы сидеть за круглым столиком, потягивая фруктовый лимонад или вино с минералкой, держать изящную чашечку с кофе, благородно оттопырив мизинчик, и выбирать себе лакомства из богатого ассортимента лавки деликатесов, где работает их дочь?

Говорят, она должна радоваться, что получила такое хорошее место! Неужели кто-то правда считает счастьем возможность обслуживать посетительниц, которые ставят себя выше других только потому, что кошелек у них туже набит? Естественно, готовить бутерброды и разносить кофе куда приятнее, чем стирать белье чужих людей, как бедная мама, но Ивана была бы счастлива, если бы смогла учиться дальше, а не торчать тут. А потом она бы устроилась туда, где не болят ноги от стояния с утра до вечера, а уголки губ — от вымученных улыбок, которые посетители и посетительницы получают бесплатно к пирожным и закускам.

Справедливость! Справедливо бы было, если бы на ее месте оказалась Гана Гелерова.

Она-то не хотела учиться и всегда говорила, что в школе ей скучно, но ее матушка пожелала, чтобы удочери было образование. Еще бы. У нее-то ума побольше, чем у обеих ее дочерей, вместе взятых.

Ах, что бы Ивана только не отдала за возможность учиться в гимназии или хотя бы в училище… А у Ганы хватает наглости еще жаловаться. Она иногда заходила к Иване в «Деликатесы», заказывала кольцо с кремом — ее любимое пирожное — и ждала, пока Ивана приберет на кухне и до блеска выскребет столики. Хозяйка улыбалась Гане улыбкой, припасенной для лучших клиенток, и просила передать привет матери, а Иване, когда она уходила, шептала на ушко, что завтра утром ей надо прийти пораньше, чтобы успеть еще вымыть пол перед открытием.

Потом Ивана с Ганой шли по улицам города домой, как когда-то, когда они еще были лучшими подружками. Теперь они уже не были подружками, только Гана этого не заметила. Их дружба дала серьезную трещину, когда Иване пришлось бросить школу, а совсем закончилась, когда Ярослав позвал Гану на первое свидание.

Ивана могла поклясться, что именно на ее улыбку клюнул Ярослав. Именно ее фигура его околдовала, а открытость придала ему смелости, чтобы с ними познакомиться. Молодой человек в униформе поначалу делил свое внимание поровну между обеими девушками, улыбался одинаково лучезарно Гане и Иване и любезные комплименты расточал им обеим, но через несколько недель Ивана заметила, что он чаще обращается к Гане, чаще берет ее под руку и провожает до самых дверей дома. И ей все стало ясно.

Виноват во всем был этот самый дом на площади. Дом с квартирой на втором этаже, писчебумажной лавкой на первом и табачным киоском в аренду. Гана урвала свое счастье не обаянием, а имуществом. При этой мысли Ивана с горечью поджала губы, и во рту у нее скопилось столько желчи, что было трудно глотать. Так бы и стиснула тонкую Ганину шею и держала бы, пока… Нет, это уж слишком. Но если бы Гана исчезла с лица земли, Ивана бы точно скучать не стала.

Ивана подняла поднос и понесла его из кухни в зал. Выглянула в окно. Дождь, который уже несколько дней не унимался, а в полдень сменился все-таки на морось, теперь снова усилился. Толпа зевак разошлась, и улица была почти пустынна.

Странный день. Пасмурное небо обруши валось на город и приближалось, будто войска неприятеля в ожидании приказа к атаке. Обычно в субботу после обеда у них бывало людно, но сегодня был занят только один столик. Хозяйка хмурилась на Ивану, словно это она виновата, что людям не хочется идти в «Деликатесы» под дождем. Она повернула ручку приемника, но, когда вместо музыки стали передавать новости, с досадой снова выключила радио.

Да и кому хочется слушать о бесконечных уступках, которыми чехословацкое правительство пытается успокоить разбушевавшиеся Судеты?

Хозяйка заперла кассу и проронила, обращаясь к Иване:

— Я скоро вернусь. Справитесь тут без меня?

Известное дело, подумала Ивана. Знаешь, что сегодня будет мало посетителей, и идешь спокойно пропустить рюмочку. Что ж, пани хозяйка может себе это позволить.

— Да, пани. — Ивана приподняла уголки губ. — Не беспокойтесь.

Она взяла чистое полотенце и пошла натирать до блеска столики. Как-то же нужно скоротать эти три часа до закрытия.

Колокольчик над дверью навязчиво зазвонил. Ивана обернулась, но, завидев фигуру в униформе, вздрогнула, повернулась спиной и снова склонилась к столу, чтобы оттереть несуществующее пятно. Ей нужно было выиграть время, чтобы прийти в себя и успокоить дыхание.

Деликатесная лавка была тем местом, где дамы встречались, чтобы полакомиться чем-нибудь вкусненьким, и куда мамаши заводили своих отпрысков с прогулки, чтобы на время заткнуть им рот мороженым или куском торта. Мужчины сюда ходили гораздо реже и обычно в качестве сопровождения — молочным коктейлям и кофе со взбитыми сливками они предпочитали кружку пива в одной из многочисленных городских пивных. Ивана поздоровалась и изобразила на лице любезную профессиональную улыбку — она особенно постаралась, чтобы Ярослав случаем не подумал, что его присутствие выводит ее из равновесия.

— Зашли к нам спрятаться от дождя?

— Гадайте еще.

Ей показалось, или Ярослав с ней заигрывает?

— У вас тут свидание с Ганочкой?

Ярослав замялся, как будто упоминание о Гане было ему неприятно. Ну-ка, ну-ка, что же это такое творится? Неужто в раю сложности? Гана ни о чем таком не говорила, хотя они болтали всего два дня назад. Наоборот, Гана уверяла, что, хоть мама и заставляет ее уехать с семьей в Англию, она никуда не поедет, потому что хочет остаться с Ярославом. Правда, еще заметила, что в последнее время они не часто видятся с Ярославом, потому что он со своей частью где-то на учениях и точно не вернется раньше, чем через месяц. Интересно…

— А Гелеровы еще не уехали в Англию? Когда мы с Ганой виделись в последний раз — встретились случайно летом, — она сказала, что они собираются уезжать в конце каникул.

Все это странно. Очень странно. Ивана вернулась к прилавку, облокотилась на него и наклонилась