Решение было принято. Роберт решил за обоих. Лоран была счастлива просто подчиниться Роберту, безотчетному чувству. Сколько лет она все решения принимала сама. За всех. За себя, за Николь, за Оливера. Она к этому так привыкла, что не представляла себе, что бывает по-другому! И это так чудесно, когда тебе говорят: «А сейчас ты идешь вот в этот отель, и проводишь ночь со мной. И никогда об этом не пожалеешь».

Так закружилась ее голова первый раз в жизни. Возвращаясь на машине домой, в Инсбрук, она думала, сколько же лет прошли у нее впустую! Как могла она жить без этих чувств, без Роберта, довольствуясь только сыном, мамой и работой?! Да, еще музыкой. И ведь именно музыка скрепила их удивительную связь!

Лоран ни с кем не говорила об этой своей страсти, а Роберт вдруг поддержал ее, он точно так же бредил музыкой. Знал, где в следующем месяце поет известный итальянский тенор Флорес и когда заканчивает сезон в Вене Государственный симфонический оркестр. Он тоже ни с кем не делился своими чувствами к музыке. Хотя возможностей у него было больше. Кроме сына у Роберта в наличии имелись дочь и жена.

Лоран решила не зацикливаться на этом. Она не собиралась никого уводить: просто провела прекрасные выходные, была рада, что есть люди, близкие по духу, и, как женщина, полна чувств и эмоций.

Да, она никого не уводила, но с Робертом они стали встречаться. Место свидания было всегда одним и тем же. Все тот же Густав Малер. А дальше спектакль Венской оперы, который они смотрели из одной и той же ложи. Затем шампанское в антракте, прогулка по Рингу и ночь в пятизвездочном отеле. Иногда это были два дня. Но все и всегда начиналось с Малера. Роберт придумал такое романтическое начало всех их свиданий, и Лоран поддерживала эту таинственность. Они никогда не виделись до спектакля, никогда не шли в театр вместе. Встречались у бюста или уже в ложе, если Роберт предчувствовал, что может опоздать. И каждый раз Лоран наряжалась с особым трепетом и шла как на первое свидание, не зная, что ждет ее сегодня.

Изменения в Лоран не могли не заметить ни Николь, ни Оливер.

– Мам, никто никогда не даст тебе твой возраст. А в последнее время ты стала одеваться по-другому. Раньше ты юбки не носила.

– Да? Ты заметил, иди сюда. – Лоран притянула к себе сына. – А тебе как больше нравится?

– А мне все равно, ты же моя мама.

– Ты знаешь, мне больше нравится, когда ты называешь меня мама, а не Лоран.

– Но ты же называешь бабушку только Николь?

Лоран никогда не приходило в голову, что Оливеру это важно и что он вообще обращает на такое внимание.

– Да? Не замечала.

– А ты вообще стала очень рассеянной!

– Да? – Лоран поняла, что ведет себя глупо. Она потрепала сына по голове. Как же он изменился. Вырос и стал очень похож на своего биологического отца. Лоран не любила вспоминать эту давнюю историю. Да истории, собственно, и не было. Встретились с бывшим одноклассником. Зачем Лоран отправилась к нему домой, да еще и осталась у него ночевать, ей было неясно самой. Но что случилось, то случилось. И вот у них есть Оливер. С его отцом она больше никогда не встречалась, от общих знакомых знала, что он переехал в Венгрию. Ей даже никогда не хотелось увидеться с ним, рассказать, что вот есть сын, и, между прочим, они похожи. Только внешне. Оливер стопроцентно только ее сын. Ну и, отдавая долги, немного Николь тоже.

Николь спросила прямо:

– Ты влюбилась?

– Так заметно?

– Естественно!

– Да. Мама, я счастлива.

– У него есть семья?

– И опять – да. Это имеет значение?

– Если ты влюблена, то самое прямое.

– Что же делать?

Николь задумчиво посмотрела на дочь.

– Ты знаешь, почему-то говорят, что дочь часто повторяет судьбу матери. Я не хотела, чтобы ты оставалась одна, я мечтала о том, что у тебя будет семья, любящий муж. Но тебе это было не надо. Я рада, что ты наконец проснулась. Но я не хочу, чтобы тебя обидели.

– Как он может меня обидеть?

– Закончив ваши отношения. А это рано или поздно произойдет.

– Останутся воспоминания. И благодарность за то, что помог мне узнать себя.

– Больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива.

Лоран подошла к Николь и поплотнее запахнула на ней шаль.

– А я думала, что значение имеет только Оливер.

– Оливер – внук, а ты была и останешься для меня моей единственной девочкой. И я за тебя волнуюсь.

Лоран переживала новый период в своей жизни. Вдруг на все начало не хватать времени. Она поняла, что нельзя работать постоянно, стала чаще ночевать в доме матери, вникать в переходный возраст Оливера, проводить среди недели тихие семейные вечера.

– Мама, а поиграй-ка Шопена. Оливер, посиди с нами. Шопена никто так не играет, как наша Николь!

Билет на сегодняшний спектакль Лоран получила по почте. Как всегда. И впереди еще целых две недели, можно правильно спланировать свое время. Почему она вдруг почувствовала неладное? Россини, «Севильский цирюльник»? У Роберта поменялись взгляды или что-то изменилось в их отношениях? А что, если их отношения оборвутся, она расстроится? Нет, нет, Лоран старалась не думать об этом. Она никогда не была паникершей, умела принимать удары судьбы. И потом, о каких ударах, собственно, идет речь? Никакой паники! Любая ситуация решаема, все в наших руках.

Но, собираясь в Вену, она не стала брать с собой специально купленное для следующего выхода ярко-красное платье с открытой спиной, взяла строгую серебристую юбку от Сары Пачини и шелковый черный свитер. Будь что будет.

Лоран еще раз посмотрела на себя в зеркало. Ухоженная женщина с красивой стрижкой, хорошей фигурой. А ведь она должна нравиться мужчинам. Почему же за столько лет – и только Роберт? Главное – что наконец-то Роберт. Она выбросила дурацкие мысли, взяла маленькую театральную сумочку и решительно пошла к двери.

Странно, почему же ему не нравится «Севильский цирюльник». Она смотрела в зал на улыбающихся людей, которые неотрывно следили за веселыми персонажами оперы. Вон напротив какая приятная пара, сразу видно – муж и жена, всю дорогу держатся за руки, в следующей ложе – трое, две женщины и мужчина, видимо, коллеги по работе, а вот вездесущие японцы, потом будут всем рассказывать, что были в Венской опере.

Лоран не смотрела на сцену и не слышала музыки, она смотрела в зал, все-таки пытаясь найти Роберта. Она знала, что обманывает себя, Роберт больше не придет. Почему же так вышло, почему закончился этот роман и был ли он вообще? А может, к ней явился тот самый Призрак Оперы? Да, он пришел за ней, побыл какое-то время рядом, а когда понял, что с Лоран все в порядке, скрылся за портьерой. Или она все придумала? И не было никакого Призрака Оперы и этих долгожданных и бурных свиданий. Нет, конечно, нет! Она не могла все это выдумать! И потом, как изменилась она сама, ее жизнь, жизнь ее семьи. Он был, ее Роберт, даже если под маской скрывался всего лишь Призрак Оперы.

Лоран первый раз не слышала музыки. Сможет ли услышать ее снова? Но она смогла услышать саму себя, с остальным справится. Лоран еще раз бросила взгляд на соседнее кресло. Никого. Только букет цветов, мемуары Альмы Шиндлер, жены Малера и красиво запакованная коробка с шампанским. Портьера чуть покачнулась. В прошлом веке можно было бы подумать, что от колыхания свечи…

Молитва святой Рите

– Милая Рита, святая до невозможного, не оставь меня в моих мучениях. Дай мне сил, сделай так, чтобы все, что я узнала, было неправдой. Нет, что за люди? Как могли они такое наговорить?! Рита, помоги мне осознать все, что случилось.

Маргит достала из сумочки скомканный платочек и в который раз за сегодняшнее утро приложила его к залитому слезами лицу.

– Рита, ты терпела всю жизнь. И как ты только это делала, прости меня, господи? Я не огрела утром мужа сковородкой, только вспомнив про тебя. Рита, муж изменял тебе всю жизнь, колотил тебя почем зря, и ты встречала его с поклоном и улыбкой. Я так не смогу, Рита, и даже не проси!

Маргит уже начала говорить вслух, широко размахивая руками. Она с опаской оглядела Базилику. Вроде никто не смотрел в ее строну. Рядом со святой Ритой она находилась одна. Только Рита, многочисленные таблички прихожанок, которым уже помогла святая, и сама Маргит.

– А табличек-то, табличек! – Маргит провела руками по мраморным дощечкам. – Святая Божья