Шрифт:
Закладка:
— Григорьева Катерина Васильевна я, извесно дело. Вот Колька у меня. Тоже, между прочим, выучился, автошколу ДОСААФ закончил, — многозначительно повысила она голос на названии Колькиного места учёбы, — а покуль не женился. Можа, ишо где поучится. Хотя уж пора бы, пора… — И испытующе поглядела на Светлану. Автошкола ДОСААФ, по старушечьему разумению, должна была произвести неизгладимое впечатление. Потом перевела взгляд сначала на обшарпанные половицы, потом на свои калошки и подчёркнуто безразлично спросила: — А ухажёра-то нету дома?
— Нет. Нету. Откуда ему взяться.
— Вот и бравенько. А пойдём-ка ко мне домой, у меня и блины с утра слаженные. — Посчитав вопрос решённым, Катерина поднялась.
— Ну что вы. Я ж на работе, — улыбнулась Светлана, поняв, к чему была «болезнь» бабы Кати.
— Ой, брось ты. К тебе сегодня никто и не придёт. Ребяты уже были. И я пришла. А Аринке — ей сроду ничо не сделаетца… За всю жизнь ни одной таблетки не выпила. Закрывай свою богадельню, и ко мне. — И, приобняв докторицу за талию, повернула её к двери. Света растерялась от такого напора. И обидеть старушку неудобно, и уходить с поста в первый свой рабочий день — не очень правильно. Спасла её в этой скользкой ситуации бабка Арина.
— Света, доча! — заполошным баском закричала она из своей ограды. — Брось ты эту хворую. Её ишо и лопатой до инвалидности не приведёшь. Тут мне худо, шагнуть не могу. Тырка по лопасти проехала, нога в вертуке отказала!
— Когда это успела в аварию попасть? Чо заблажила-то? — подозрительно заинтересовалась соседка.
— Тритёводни ишо. А сёдни вот как вступило: не шагнуть! — Бабкин голос из-за забора слабел с каждой минутой.
— А что такое «тырка?» А «лопасть?» А, баб Катя? — вполголоса попыталась сориентироваться в мудрёной болезни Света. — И вертук?!
Окончательно выздоровевшая Катерина Васильевна, потуже затянув на затылке узелок платочка, разворчалась:
— Во-от, а ишо, говоришь, на пятёрки училась! Колесо тележно ей по ноге проехало, а нога-то отказала ходить, отнялась. Иди, милая… Иди, догляди её, она ведь заваливатца теперь будет на кажном шагу. Так-то она хлёско ишо бегает, не угонисся, карахтерная на ногу. Жалко, если сядет. А про Стёпку-то, внука, говорить начнёт, расхваливать, дак не слухай… Балабол он! Хулюган. Под Святки так ахнул бревном мне в угол дома, щекатурка упала! Кутью бил!
Не дойдя до своей калитки, обернулась и ещё раз предостерегла ворчливо:
— Хулюган!
Положив в саквояжик нужные, по её разумению, для лечения «вертука» медикаменты, Света шагнула к бабе Арине, втайне надеясь, что уж та точно не симулянтка, как трое первых в этот день посетителей.
Не прошло и пяти минут, как баба Катя без всяких признаков недавнего недуга метнулась по каким-то задельям в улицу и ненароком глянула в окошко в доме Арины.
— Так и есть! Опять, однако, невеста мимо!
«Невеста» мирно чаевала за столом с дедом Саней и бабкой Ариной, заливаясь смехом: видать, хозяин вспоминал чего-то из своей явно боевой молодости. Да и бабка Арина сидела за столом пряменько, горделиво держала голову, как под короной, а не под деревенским платком, и никакая старушечья хворь её не кособочила.
Изредка пылили по улицам вёрткие грузовички, а чаще сновали мотоциклы — привычная деревенскому народу техника, одинаково любимая и стариками, и молодыми, и даже пацанвой. Для них владение отцовским старым «Ковровцем» или фасонистым «Восходом» было сродни умению езды на велике: если тебе 11–14 лет, у тебя есть ноги и руки — ты просто обязан уметь ездить на отцовском железном коне.
Видя порой краешком глаза в окно этих мотоциклистов, Светка приходила в ужас: не дай бог, кто-то упадёт с этой трескучей техники! Ребятня летала и по просёлочной дороге, и через мосток, где видна была ещё одна улочка, уходящая своим краем в лес.
Село наискосок перечеркивала мелкая, но быстрая Макариха — украшенная лохматыми чёлками вербы с обеих берегов речушка. В тальниках, судя по мелькающим удочкам, сидели деревенские рыбаки.
Глядя на мелких гольянчиков и пескарей в плошке кота, с одного раза можно догадаться, что и дед Саня — любитель рыбалки посреди села. Душевно было у стариков, да ещё и тазик стряпни с собой дали, утром чай попить. Как ни отнекивалась Света, постряпушки пришлось нести домой перед собой в вытянутых руках. Их запах приятно украсил казённость её комнатушки.
— Нет, что ни говори, работа в деревне в радость, — улыбалась она своему отражению в зеркале.
Первый день работы принёс Светке только хорошее. Даже утреннее недоразумение, во время которого её слегка помяли и потискали, к вечеру казалось не досадным, а смешным. Тем более о внуке Стёпке за соседским столом было рассказано столько хорошего и смешного, что он показался уже вполне милым.
Днём Стёпка был на работе, поэтому пришлось приезжей верить на слово старикам. А уж районная газета с его портретом и очерком об уборочной на первой странице и вовсе была призвана доконать городскую «докторшу».
Остатки дня Светлана приводила в порядок подзапущенную картотеку, проверяла графики соблюдения прививок, писала первоочередные планы, проверяла списки хронически больных, в общем, занималась бумажной работой, с радостью и любопытством поглядывая в окно в надежде на какого-нибудь случайного больного. Никого! Как специально! Какая-то хронически здоровая деревня ей досталась, что ли…
Ловила себя на мысли, что готова даже выйти из дома и погонять на велике. Или осмелиться и сесть на настоящую лошадь!
В общем, планы были вполне сельские и житейские. Спохватившись, бросилась в магазинчик, что увидела неподалёку, и подкупила себе продуктов.
— Соседи, конечно, хорошо, но ведь у них не столовая, — пристыдила Светка саму себя, вспомнив о баб Арининых блинах и сметане. Бычки в томате с отварной соседской картошкой тоже были ничего!
Прикупила себе в «Смешторге», именно так он и назывался, и продуктов, и кое-что по необходимой хозяйственной мелочовке, которой не оказалось под рукой, забежала в отделение связи и созвонилась с домом. Заодно познакомилась с заведующей почтой — седой смешливой Тамарой Васильевной и хорошенькой почтальонкой Ленкой — тоненькой, черноглазой девчонкой, приехавшей погостить до сентября к родным. Тамара Васильевна доводилась ей тёткой, и Ленка ей помогала в сортировке газет и писем.
Ленка дала приезжей честное слово, что покажет все местные грибные и ягодные места и местную купальню. Потом Ленка проводила Свету до дома, рассказав по пути о местных жителях и достопримечательностях.
Вечером Света уже чувствовала себя практически аборигеном: знала, в котором часу погонят мимо стадо домой, как
