— Почему вы никогда не снились мне, а теперь внезапно пришли? — тихо спросила.

— Потому что мы любим тебя, дорогая, — ответила мама.

— И я вас люблю, — выдохнула сипло, а сердце болезненно сжалось, то, — но мне не место рядом с вами. Вы мертвы. А я жива.

— Тогда уходи отсюда быстрее, Кли, — вдруг грустно проговорил отец, и мама печально улыбнулась, — мы еще увидимся, но сейчас не твое время.

Я кивнула, последний раз посмотрела на родителей. И отвернулась. Мне до боли хотелось к ним, обнять, поговорить, рассказать, как жила, услышать, как они бы хотели быть рядом все года моего взросления, словно и не было этих пятнадцати лет. Но понимала, что это не мои родители. Они давно покоятся с миром.

Как только ступила на темную дорожку, окутанную тьмой, стали доноситься другие голоса.

— Кли, не оставляй нас, — шептал кто-то отчаянно.

— Очнись, прошу тебя, — это уже кто-то другой.

Я как заведенная шла вперед, отчетливо понимая, что так и нужно. Зная, что там впереди я кому-то необходима. И это мой путь, самый правильный.

Стоило дойти до деревьев, тело окутала тьма, она обнимала и обволакивала, убаюкивала, я закрыла глаза и поддалась ей, расслабила тело и открыла душу.

Глаза открыла уже в комнате, стала рассматривать потолок с играми теней. Кажется, был день, но шторы задернуты, и солнечный свет почти не поступал в комнату.

Тит обнимал меня, уткнувшись носом в шею. У кровати стоял стул и на нем сидел задремавший Элим, скрестив мускулистые руки на груди. Рядом сидел Трой, он не спал, но смотрел куда-то в стену. Я осмотрелась еще, но никого в комнате больше не обнаружила.

Голова нещадно болела, горло першило так, словно во рту не было и росинки целую неделю. Попыталась пошевелиться, но тело ответило натужно и с болью. Возней разбудила Тита.

— Кли! — спохватился он, нависнув надо мной и перепугав Элима и Троя, которые тоже кинулись к кровати, — ты как?

— Нормально, — неуверенно ответила я, — только голова болит. И воды хочется.

— Ты не приходила в себя три дня, Кли, — со страхов в голосе поведал мужчина, поднося к моим губам стакан воды с тумбочки.

Пока пила, заметила, что Тит и Трой очень странно на меня косятся. Доносились отголоски их эмоций — восхищение и страх. Только Элим заторможенно, но заботливо гладил меня по волосам, выказывая исключительно облегчение от того, что очнулась.

Тит вскочил, отдернул штору, в комнату полился дневной свет, не теряя ни секунды, мужчина снял небольшое зеркало со стены в лаконичной деревянной раме и поднес к моему лицу.

Я с удивлением стала себя рассматривать. Лицо было прежним, лишь немного осунулось, внимание сразу приковалось к другому явлению — один глаз поменял цвет. Пока радужка правого глаза оставалась приглушенно зеленой, левый стал карим, даже не так — он был черным, зрачка не рассмотреть. И пусть с эстетической стороны это смотрелось необычно и даже красиво, я перепугалась, зажимая рот руками.

— Почему? — только и смогла выдавить еле слышно, видя в отражении испуганную себя.

— По легендам такое происходит с теми, кого Бездна признает, как самых способных. Часто глаза меняют цвет и у наместников.

— Только не говорите мне, что теперь и я наместник бездны, как те двое, что ко мне приходили, — выдохнула дрожащим голосом, рассматривая, как в отражении глаза наполняются слезами.

— Нет, конечно, нет, — стал успокаивать меня Тит, обняв и прижав к себе, — это все легенды. Да и невозможно подобное, ты свет, а не тьма, Кли. От этого не спрятаться. Все силы бездны не смогут подавить истинный свет. Ты всегда будешь сиять ярче любой звезды на вечернем небосклоне.

Уткнувшись в плечо мужчины, я разрыдалась, сквозь всхлипы стала доверчиво рассказывать безликим, что видела родителей.

— За мертвецами во снах идти нельзя, — раздался глухой голос Тита, — это бездна подзывала тебя. Хорошо, что все закончилось так. Ты умирала, — его голос ощутимо дрогнул, — мы теряли тебя, но внезапно вчера вечером жар стал спадать.

— Но родители были такими… настоящими. От них исходил свет. Мне хотелось поддаться.

— Все не то, чем кажется, Кли. Свет не означает добро, а тьма не указывает на зло. Даже то, что каждого из нас, детей бездны, тянет к тебе, как к мощному источнику света означает, что все связано.

— Где-то я подобное уже слышала.

Стоило отодвинуться от Тита, как попала в медвежий капкан объятий Элима. Внешне он был самим спокойствием, но то, как прикасался ко мне, и как сердце колошматилось об ребра рядом с моим ухом, говорило не о невозмутимости.

— Нужно срочно в душ и поесть! — попыталась разрядить атмосферу и отделаться от поочередных нежностей.

— Ты еще слишком слаба. Если и в душ, то одной нельзя, я предлагаю свою кандида… — начал Тит, но его прервали двое, вошедшие в комнату.

Рем и Варт застыли на пороге. Муж рассматривал меня с нарастающим неверием, облегчением и радостью на лице. Он тоже похудел, словно не ел вообще все эти три дня, а в больших серых глазах была боль, которую теперь ничем не выкорчевать.

Моим безликим прошедшие дни дались сложнее, чем мне самой.

— Очнулась, — неверяще выдохнул Рем, расталкивая всех, чтобы пробраться ко мне, пока Варт, как всегда, остался стоять за спинами остальных.

— Так, все, перестаньте ее терзать. Кли только очнулась, — бормотал недовольно Тит, разъединяя меня с Ремом, чтобы взбить подушку и уложить меня на нее.

— Мы привели эту женщину, но, похоже, что она теперь не нужна, — облегченно проговорил Рем и тепло улыбнулся.

И только тогда я наклонилась в сторону, замечая в проеме, который до этого закрывался спиной Тита, Ведунью. Женщина посмотрела в глаза и беззлобно улыбнулась, замечая неприятные перемены в моей внешности.

Я никогда не любила выделяться из толпы, но теперь каждый будет смотреть на мои глаза. Один светло-зеленый, второй черный. Куда более неприметно? Разве что какие-нибудь высшие силы решат покрасить мои волосы в тигровый принт.

— Нет, она что-то знает. Она предвидела приход Мирака.

— Кто такой Мирак? — хмуро спросил Рем, остальные беззвучно поддержали вопрос.

Ведунья отлепилась от дверного косяка, об который упиралась плечом и подошла ближе. Все в комнате с подозрением смотрели на женщину, но похоже, что она не собиралась нападать. Присела на край кровати и взяла меня за руку.

Я уже знала, что будет дальше, но все равно испугалась, когда женщина дернулась, и ее глаза закатились, оставляя в разрезах одни белки.

— Дитя света выросло и вступило в игру, —