же самого спецназа, не решался даже остановиться, чтобы снять с груди ремень автомата. За его спиной звучала неприцельная длинная очередь, судя по звуку, выпущенная из оружия довольно большого калибра.

– Ладно. Мы решили повыше подняться, чтобы на тропу посмотреть. Сколько там наших? А то, может, стоит и в лесу еще кого-то поискать. Вдруг раненый кто помощи ждет.

– Нечего там смотреть. Я уже это сделал, – сказал Рамазан. – И в лесу искать некого. На тропе четверо лежат. Все без движений. У спецназовцев автоматы с оптикой. Эти солдаты промаха не дают. Не умеют.

– В меня же промахнулись. Только ногу оцарапали. – Мамонт пальцем показал на порванную штанину, где можно было увидеть капельки крови.

– Значит, в тебя стрелял не спецназовец.

– А кто еще? – с очевидным вызовом спросил эмир.

– Твой брат. У него одного автомат без оптики и без глушителя. Я видел.

– Ну, с братом мы разберемся. Но там еще, судя по звуку, что-то крупнокалиберное было, – сказал Магомедгаджи. – Я очередь слышал.

– Это у старшего сержанта пистолет АПС был. Он очередь дал, когда я за кустом лежал. Неприцельную, просто над землей, от злости, что тебя не догнал. Кстати, Мурад, ты через меня как через бревно перепрыгнул, когда убегал. Я залег сразу, как только в лес спрятался, и старшего сержанта видел. Тебя хотел окликнуть, но ты быстро бежал. Да и себя обнаруживать мне тоже не очень хотелось. Старший сержант как раз пистолет перезарядил, полную обойму вставил. Мог очередь в меня дать. Просто на оклик.

– Ты не стрелял в него? – с удивлением поинтересовался Мурад. – Я бы не выдержал, непременно дал бы очередь.

– Зачем? – спросил Рамазан. – Чтобы остальным спецназовцам себя предъявить? Мол, вот он я, на блюдечке с голубой каемочкой.

– Так, может, это старший сержант в меня палил? – Мамонту все же упорно не хотелось верить, что в него стрелял брат-близнец.

Тем более что тот слыл отменным стрелком. Но ведь он мог и специально промахнуться, чтобы дать возможность Магомедгаджи скрыться. Это было бы совсем по-братски, а царапина от пули – простая случайность. Мамонт простил бы ее брату.

– Допускаю это, – произнес Рамазан, хотя отлично умел считать выстрелы.

Он мог бы поручиться за то, что старший сержант одной очередью израсходовал все двадцать патронов, которые помещаются в магазине. К тому же первый выстрел был явно сделан из автомата АК-74, который и держал в руках подполковник Омаханов. Было отчетливо слышно именно его, а не громкую последующую работу пистолета АПС. Выстрелы из того же автомата звучали, когда Магомедгаджи побежал в лес. Но говорить об этом эмиру Лачинов пока не стал, решил, что лучше будет приберечь информацию до нужного момента.

Они, пригибаясь, держась за кустами, двинулись в сторону леса.

– Куда двинем? Где отсиживаться будем? – проговорил Рамазан.

– Думаю, ко мне в село. Мать спрячет, ей не впервой, – сказал Магомедгаджи.

– Туда нельзя, – тут же возразил заместитель эмира. – Там нас в первую очередь искать будут. А уж делать это спецназ умеет. По Сирии знаю. Там они под землей наши схроны и тоннели находили.

– Тогда, может, ко мне? – не слишком уверенно, почти робко предложил Мурад. – Квартирка тихая, никак не засвеченная.

– Пока для нас это лучший вариант, – заявил Лачинов. – Идем. Только до Каспийска пешком, скорее всего, будем добираться. Любой автобус исключен. С автоматами нас туда не пустят. Разве что машину поймаем. Но повторяю, никаких автобусов! А путь не ближний. Потому сразу ходу даем.

В это время у Рамазана в кармане зазвонил телефон.

Он вытащил его, прокашлялся, посмотрел на определитель и сказал:

– Незнакомый номер.

– Не отвечай! – заявил Мурад.

– Поговори, только аккуратно, – распорядился Мамонт.

Рамазан сначала включил динамик, чтобы слышно было всем, и уже после этого ответил:

– Слушаю. Лачинов.

За этим последовал тот самый разговор про триста тысяч рублей.

Лачинов выключил телефон, посмотрел на Магомедгаджи, улыбнулся и сказал:

– Мошенники с какой-то зоны. Обычная работа у ребят. Им тоже жить хочется. Они бутерброд с маслом вместо маргарина желают.

Мамонт вроде бы успокоился.

Бандиты отправились в путь.

Командир разведывательной роты капитан Одуванчиков вернулся в расположение сводного отряда. Сначала он пошел на доклад к начальнику штаба, решил только после этого загрузить работой шифровальщика капитана Исмаэляна, который часто жаловался на то, что у него слишком много свободного времени.

Но майор Смурнов находился в гараже, где наблюдал за ремонтом грузовика, подстреленного из гранатомета на глазах Одуванчикова совсем недавно, во время проведения прошлой операции. Вся техника отряда, исключая вертолетный парк, входила в ведение начальника штаба.

– А что, без него там не справятся? – спросил Одуванчиков дежурного по штабу старшего лейтенанта, в обыденной жизни командира взвода в автороте.

– Товарищ майор хорошо в двигателях разбирается, любит сам рукава засучить и в технике покопаться. Сейчас, я позвоню ему, – уважительно сказал старший лейтенант и стал набирать номер.

Капитан и сам мог бы связаться с майором, но решил, что совершенно незачем делать лишние движения, если можно обойтись без них.

Одуванчиков дождался, когда дежурный по штабу сообщил ему:

– Майор Смурнов спешит сюда, бегом к тебе летит. Ты посиди пока у меня.

Капитан протянул руку и взял из-за стойки стул. Тем самым он заставил стоять сержанта комендантского взвода, помощника дежурного. После этого Одуванчиков поставил стул за углом, рядом с дверью, ведущей в кабинет начальника штаба, сел и стал ждать там. Капитан понимал, что если бы он устроился за стойкой, то обязательно нарвался бы на досужие расспросы о жизни спецназа.

Майор Смурнов и в самом деле появился очень быстро. Он так спешил, что даже слегка запыхался. Рукава у него были, как и говорил старший лейтенант, засучены, а руки мокрые. Должно быть, начальник штаба тщательно вымыл их, перед тем как вернуться в кабинет. По крайней мере, никаких следов машинного масла или солидола капитан не заметил.

Смурнов шевельнул широченными квадратными плечами, открыл дверь своим ключом со связки и сказал Одуванчикову:

– Заходи. Я ждал, что ты по связи обстановку доложишь, но тебе торопиться не хотелось. Пришлось мне к подполковнику Глуховскому отправляться. Борис Борисович о начале твоих действий мне рассказал. Так что частично я уже в курсе. Письменный рапорт готов? – спросил майор, усаживаясь за тяжеловесный рабочий стол.

Одуванчиков достал из кожаного офицерского планшета и положил на стол перед майором три листа, исписанные мелким почерком. Рапорт капитан сочинял в грузовике, на ходу, а дорога была натуральная, дагестанская. Поэтому некоторые строчки командир разведывательной роты и сам разобрать не смог бы. Однако Смурнов то ли