Шрифт:
Закладка:
И мама увидела старичка – он был весь белый-белый и весь сиял, был весь просто наполнен светом. У мамы перехватило дыхание. Она лежала и ничего не могла сказать, просто любовалась. И думала только одно: «Так ведь это Николай Угодник!»
А старичок посмотрел вокруг и вдруг сказал печально:
– Как у тебя, Серафима, нечисто…
– Нет-нет, чисто – дочка только что все перемыла!
– Не та чистота, Серафима! Нет духовной чистоты…
Мама головой поникла. А он ей говорит:
– Не волнуйся. К тебе сейчас придут люди и все что нужно принесут. И все у тебя будет очень хорошо.
Ушел старичок, и свет вместе с ним исчез.
Сидим мы с мамой после этого ее рассказа и обе рыдаем. И страх, и милость от Бога, и молитвенное предстательство Николы Угодника…
Вдруг в дверь стучат. Заходит одна очень верующая старушка, бабушка Нюша, и приносит нам… иконочку Спасителя, свечи церковные и крестик нательный. И говорит нам, что попросили священника, и он обещал навестить маму.
И в самом деле, как раз накануне праздника Николы Угодника пришел к нам старенький батюшка Мелентий из Благовещенского храма. Очень долго он исповедовал мою маму, а потом причастил ее. И после этого она быстро, буквально через несколько дней, умерла.
Умирала при мне. Сколько болела, никогда не разрешала с ней оставаться, всегда скажет: «Беги к детишкам!» А тут сама попросила: «Останься сегодня со мной…» Я осталась. Сижу, и вдруг меня словно кто под руку толкнул – я икону Спасителя прямо перед мамой поставила и перед иконой свечку зажгла. Мама словно только этого и ждала. Глянула на икону, тихонько вздохнула – и отошла ко Господу…
Вот уже сорок два года после ее смерти прошло…
Я каждый день ощущаю помощь Божию и молитвенное заступничество Николы Угодника
Я училась в Москве в индустриальном техникуме на технолога стекольного производства, чтобы работать на своем родном стекольном заводе. Никогда не хотела отсюда уехать. Люблю простор, свободу, леса, поля… Когда училась в Москве, не могла дождаться, пока домой вернусь.
Занимались мы в здании по адресу улица Таганская, 58, где сейчас монастырь и мощи Матронушки. Мы даже и не знали тогда, что это храм… Он был полуразрушенный, подвалы, склады, лаборатории. Когда я узнала, что блаженную Матронушку канонизировали, сразу поехала туда, очередь отстояла, чтобы поклониться ее мощам.
Прошла я на своем заводе путь от рабочего до инженера-технолога, а потом и до начальника машинно-ванного цеха – самого трудного по производству. В цеху трудилось около двухсот пятидесяти человек, изготавливали аптекарскую посуду.
Дети выросли, все выучились, внуки уже взрослые. Правнучка есть, Аленушка. Я каждый день ощущаю помощь Божию и молитвенное заступничество Николы Угодника. Слава Богу, и дети, и внуки ходят в храм.
Сама все пою на клиросе. Вот сегодня бы не пришла, некому бы и петь было: будний день. Молодые на работе, а старые почти все ушли уже ко Господу. И я болею сильно, но стараюсь о болезнях не думать. Болею, не болею – все в любимый храм плетусь. Повалюсь, так на клиросе.
Помощи Божией на трудном жизненном пути всем, кто захочет мою историю выслушать. Святителю отче Николае, моли Бога о нас!
Ты хочешь познать солнце, а не хочешь ли ты познать Того, Кто создал солнце?
Рассказывает Леонид Александрович Михайлов, генеральный секретарь Российского медицинского общества
Поиск истины в юности
В детстве и юности мне очень хотелось понять смысл жизни. У нас была хорошая школа, прекрасный Дворец пионеров с огромным количеством кружков, где можно было реализовывать любые свои способности. Я занимался в трех, четырех, пяти кружках. Но, несмотря на это, я испытывал неудовлетворенность, потому что очень хотелось понять, где мое место на Земле и в чем смысл моей жизни.
Мои дедушка и бабушка с одной и с другой стороны очень активно подогревали во мне это желание, говорили, что необходимо искать истину. Я также занимался самыми различными видами спорта: легкой атлетикой, борьбой, конькобежным спортом, хоккеем, футболом, баскетболом, гандболом. Но я понимал, что в спорте человек реализует себя только физически, а этого недостаточно, чтобы ответить на вопрос о смысле жизни.
Ответ на этот вопрос начал появляться с того момента, как я заинтересовался физикой, математикой и астрономией. Посещение астрономического кружка и возможность глядеть в небо эмоционально очень поразили меня. Открывался огромный мир, и ты начинал казаться себе очень маленьким, ничтожным. И снова возникал вопрос: если ты такой маленький в этом мире, то кому ты нужен и для чего появился?
Я стал читать огромное количество популярных книг по ядерной физике. Там открывался совершенно другой мир, не менее интересный, чем космический. Конечно, поражал и мир математики – огромный внутренний порядок, который существует во вселенной. Кто создал этот порядок? В чем вообще предназначение человека, если он такой маленький, так сказать, вообще никакой?
Поэтому в юности для меня самым главным был, конечно, поиск истины.
Неожиданный переворот
Я первый раз столкнулся с христианством, когда мне было шестнадцать. Это произошло очень просто: я тогда увлекался йогой, и человек, который мне давал книги по йоге, сказал, что у его приятеля тоже есть очень хорошие книги. Он скупщик этих книг, делец, он их где-то собирает и перепродает. Я тогда спросил, можно ли где-то с этим человеком познакомиться. Попросил его телефон. Мне все-таки было интересно, что это за книги.
Мне дали телефон, я позвонил по нему, но этот скупщик книг не всегда брал трубку. Потом однажды он все-таки подошел к телефону, и я сказал ему: «Знаете, мне сказали, что у вас есть такие-то книги, а меня они интересуют с точки зрения познания мира». Он долго меня расспрашивал, откуда у меня его номер, но когда узнал, что я занимаюсь в кружке астрономии во Дворце пионеров, то успокоился, сказал, что знает руководителя моего кружка. Каким-то образом он согласился со мной встретиться.
Леонид Александрович Михайлов
Он играл в карты на эти книги, на иконы, безумно пьянствовал, проматывал деньги, по тем временам очень большие деньги. У него был период, когда ему эти книги привозили, они какое-то время находились у него дома, а потом куда-то продавались либо проигрывались.
Мне тогда было всего шестнадцать лет. И он согласился
