Шрифт:
Закладка:
За этот подвиг – что сам был ранен, но спас командира – Игорь получил орден Красной Звезды и отпуск домой. Об этом случае даже напечатали статью в газете, и Ольга Николаевна долго ее хранила.
Игорь рассказывал, как нелегко было на фронте: голодно, холодно, не хватало боеприпасов, часто непонятно, где враг и куда стрелять. Их батальон расформировали в 1942 году, его самого и еще пару сослуживцев прикрепили к артиллерийской батарее. Я сама это не слышала, Ольга Николаевна пересказала. Они должны были ухаживать за конной упряжкой и пушкой ЗИС-2, которую та возила с позиции на позицию. Их задача также была чистить ствол пушки и отвечать за наличие боезапаса к установке. Нелегкое это было дело! Порой неизвестно, куда ехать за этими снарядами, а капитан, командир орудия, кричал: «Засужу! Давай снаряды, или расстреляю!»
А они четверо парней двадцати – двадцати пяти лет от роду. Страшно было. И еще ощущались постоянная усталость, недосып и голод. И вот однажды, атакуя немцев, они отбили у тех орудие со всем боезапасом и прочими вещами: кто-то из наших кинул гранату, и все «фрицы», кто не погиб, разбежались – бери всё богатство голыми руками. Ну, наши ребята, понятное дело, не рассеялись, первым делом бегут к прицепу, где снаряды в большом ящике. Думают, вдруг к нашей пушечке подойдет? Открывают, а там, ё-моё, полный ящик забит шоколадом, а не снарядами! Ясное дело, парни забыли напрочь про войну: молодые, голодные, сладкого не видели, кроме колотого сахара, уже, наверно, год, а может, и больше. Сели они вокруг перевернутого лафета с шоколадом и давай его трескать! Часа два сидели, пока не наелись. А потом их на сытый желудок разморило. А что? Затишье, хорошая погода, начальство далеко. Почему бы не поспать? Но когда начали просыпаться, то почувствовали такую резь в животе, что застонали и стали кататься по земле от боли.
Что было этому причиной, никто не знает. Может, голод, может, то, что они ничего подобного давно не ели и организм отвык. Но страдали все, ведь, конечно, наелись всей командой. Хорошо, что не случилось атаки, а то немцы могли их взять в плен «тепленькими», без боя. Игорь запомнил случай надолго и много лет после этого вообще не ел сладкого. Ну, это было, как говорится, к слову.
Хочу теперь рассказать и про второе ранение Игоря.
Они освобождали Венгрию. Фашисты отступали, но без боя не отдавали ни улицы, ни дома. Бились тогда за небольшой город Секешфехервар. Я выучила это название, так как его часто спустя много лет повторяли дома и Игорь, и его жена Лена. Но об этом позже.
Так вот, по словам Игоря, он был уже гвардии капитан и командовал взятием центра города. Всё шло хорошо, наши теснили врага всё ближе к окраине. Но вот во время перебежки по центральной площади пуля-дура угодила ему прямо в грудь. Он согнулся пополам от боли, но всё стремился вперед, в атаку, даже когда уже только полз, оставляя кровавый след, через всю площадь…
Его подобрали и укрыли венгерские антифашисты. Венгрия была союзником Гитлера, но не все жители страны поддерживали войну. Не могу не забежать вперед и не похвастаться, что через двадцать с лишним лет его отыскали в Москве представители этого города. Приехала целая делегация. Оказалось, Игорю присвоили звание почетного гражданина. Вот тогда я и запомнила это трудное название…
Но давайте вернемся обратно в те военные годы. Венгры подобрали его и перенесли в надежное место. Если бы его заметили не эти, а другие люди, судьба могла сложиться иначе, гораздо хуже. Игорь был почти без сознания и кашлял кровью. Его сначала спрятали у кого-то дома, а потом, когда город освободили, передали в медсанбат. Ранение оказалось серьезным, да и, пока он лежал спрятанный, но без медицинской помощи, его состояние ухудшилось.
Лечился Игорь долго и Победу встретил в госпитале.
Там, в госпитале, произошло два важных для него события. Расскажу по порядку.
Лечение Игоря проходило медленно, не сравнить с прошлым ранением, когда молодой организм боролся вместе с врачами и рана быстро затянулась (хотя рука до конца так и не разгибалась всю его жизнь). В этот раз всё оказалось сложнее: ранение в легкое, плохо заживало; он, перед тем как попал к врачам, долго лежал в укрытии на спине, а это вредно для таких ран. Ему делали переливание крови несколько раз: опасались заражения и того, что ткани легкого начнут отмирать. Кроме того, организм был истощен за время войны, и Игоря мучили боли. Было трудно дышать, непрерывный кашель не давал спать.
Наступил момент, когда нервы не выдержали и он решил сам свести счеты с жизнью… Игорь стал кричать, что так дальше не может, что это не жизнь, когда так мучаешься. Он выхватил пистолет и то подносил его к виску, как будто желая застрелиться, то наставлял на окруживших его людей, прибежавших на крики. Это были и раненые, и персонал соседних палат. Они пытались подойти ближе и помешать ему. Сколько продолжалась эта ситуация, неизвестно. Вдруг медсестра, молодая, невысокого роста, подскочила к Игорю, когда тот в очередной раз поднес пистолет к виску, но не выхватила оружие, а просто моментально разобрала его на части прямо у него в руке. Никто так и не понял, как ей это удалось, видели только, как части оружия разлетались в разные стороны и в руке остался лишь пустой остов. На этом инцидент был исчерпан, никто никуда не сообщил о его попытке самоубийства. Зина Багрянцева, так звали эту смелую медсестру, увела плачущего капитана из палаты на двор больницы, где были лавочки под деревьями и небольшая клумба с цветами. Сестричка его жалела и успокаивала. Игорь и сам потом не в силах был понять, как такое с ним могло случиться, и, насколько мне известно, никогда в жизни не пытался сделать ничего подобного.
С Зиной вся семья Игоря дружила долгие годы после окончания войны. Она жила в городе Новочеркасске под Ростовом, но иногда приезжала к нам, чтоб отпраздновать вместе День Победы, останавливалась у нас дома, и Игорь каждый раз за праздничным столом поднимал за нее тост как за свою спасительницу. Зина вышла замуж после войны, правда, мужа ее мы никогда не видели, родила дочку Светлану. Та тоже дружила со всей нашей семьей, но больше с
