но его хватка остается слабой.

— Нога. Наклонись. Всем телом, Равенна, а не только головой. Еще раз.

Я продолжаю тренироваться, но все равно плохо концентрируюсь на самом движении. Всё внимание сосредоточено на руках Алессандро на моей шее. Его пальцы в моих волосах, он направляет меня, когда я не опускаюсь достаточно низко. Близость его тела.

— Тебе нужен перерыв? — спрашивает он после двадцатого или около того раза.

Да. Нет. Не знаю. В голове туман, и не могу понять, то ли это от того, что я повторяю одно и то же движение снова и снова, то ли от того, что он так близко. Думаю, последнее. И я хочу больше его прикосновений.

— Давай повторим еще несколько раз, — выдыхаю я.

Алессандро кивает и кладет руки мне на шею. Я не делаю движения, чтобы наклониться. Вместо этого поднимаю руки и обхватываю пальцами его запястья. Или, по крайней мере, пытаюсь это сделать. Его запястья толще, чем мои лодыжки.

— Мы уже выяснили, что такой подход не сработает, Равенна.

— Я помню, — отвечаю и удерживаю его взгляд. Алессандро переводит взгляд на мои губы. Боже, как же я хочу снова почувствовать его губы на своих — так сильно.

Он ослабляет хватку на моей шее и поднимает руки, обнимая ладонями мое лицо. Его выражение лица совершенно не читается, в отличие от опасного взгляда его глаз. Внешне он кажется невозмутимым из-за того, что мы находимся так близко друг к другу, но я вижу правду в его пылающем взгляде. Под его пристальным взором пульс у меня учащается вдвое. В его темно-синих глазах плещется желание сожрать меня заживо — большая, голодная, дикая кошка, готовая наброситься. И я не стану возражать.

Я провожу руками по его предплечьям, наслаждаясь напряженными мышцами под ладонью. Он меняет позицию, и мое сердце учащенно забилось.

— Давай попробуем что-нибудь другое, — резко произносит он. В следующее мгновение я оказываюсь прижатой спиной к его спине, а его руки обхватывают меня. — Это называется «медвежьи объятия сзади». Что бы ты сделала?

Я раскачиваюсь вправо и влево, но это не помогает. Его руки по-прежнему крепко обхватывают меня.

— Я больше и сильнее и нахожусь в выгодной позиции, у меня нет слабых мест, которыми ты можешь воспользоваться. Я контролирую все твое тело. Ты должна сделать так, чтобы мне было сложнее. Что ты можешь сделать?

— Я не знаю.

— Широко расставь ноги и смести центр тяжести тела вперед.

— Да, вот так. Теперь ты можешь топнуть ногой. Или ударить меня по яйцам.

Я смотрю на него через плечо.

— Почему бы сначала не попробовать это? — Алессандро наклоняет голову, пока его рот не касается моего уха. — Потому что, расширив свою позицию, ты усложнишь мне задачу повалить тебя на пол и прижать к себе.

Знаю, что он не причинит мне вреда, но то, что я беззащитна, должно меня хоть немного пугать. Но это не так. Вместо того чтобы испугаться, я прикусываю губу и откидываюсь на его грудь, представляя, каково это — быть прижатой к его телу. Будет ли это ощущение как в моем сне?

Алессандро зарывается носом в мои волосы и вдыхает. Он прижимается ко мне все крепче, но теперь меня обхватывает только его левая рука. А правой рукой он медленно проводит по моим шортам для йоги, спускается вниз по животу и еще ниже.

— Я не понимаю, Равенна, как женщина может так сильно меня одурманить. — Он скользит ладонью по моему лобку и ниже, заставляя меня судорожно хватать воздух. Мне так хочется повернуться, но его объятия слишком сильны. — Годы планирования. Все насмарку.

Он ласкает меня между ног пальцами. Жестко. Тонкая ткань моих шорт почти не защищает. В трусиках собирается влага. Я раздвигаю ноги и хватаюсь за его предплечье, прижимаясь к его руке. Алессандро переходит на мою шею, прикусывая чувствительную кожу.

— С того момента, как увидел тебя, Равенна, ты, как чума, захватила мой разум, — говорит он рядом с моим ухом и целует его. Он зол. Разочарован. Я слышу это по голосу, и он совершенно не похож на то, как нежно его губы покусывают мою кожу. — Запудрила мне мозги так, что я уже не могу нормально соображать.

Я стону, когда он хватается за пояс моих шорт, спустив их вместе с трусиками. И снова скользит пальцем между моими складочками. Медленно. Так медленно, что это похоже на наказание.

— Мне снятся сны о тебе, — лепечу я, сгибая колени и пытаясь втянуть в себя побольше его пальца. Он прижимается твердым членом к моей спине, и я вздрагиваю от этого прикосновения. — Знаю, что это неправильно, но не могу запретить себе мечтать о тебе.

Он вводит в меня палец, а затем добавляет еще один, растягивая меня.

— Расскажи мне о своих снах, Равенна.

— В них всегда ты. Овладеваешь мной. Поглощаешь меня.

Глубокое урчание вырывается из его горла, и на следующем вдохе я чувствую его язык на своей коже.

— Как?

— Всеми возможными способами, — выдыхаю я.

Алессандро замирает, и в течение нескольких мгновений я чувствую лишь движение его груди у себя за спиной. Он ругается. Зубами покусывает мое горло, обдувая горячим дыханием мою кожу, заставляя меня дрожать. Убрав руку, он разворачивает меня, и я оказываюсь прижатой спиной к стене.

— Этого не должно было случиться, — говорит он, приподнимая меня за задницу. Его голос хриплый. Напряженный.

Я обхватываю его ногами за талию и беру его лицо в ладони.

— Я знаю, — отвечаю и прижимаюсь к его рту.

Он прикусывает мою нижнюю губу и сосет ее, одновременно упираясь в меня членом. Как и все мое тело, мои пальцы дрожат, когда скольжу ими по его коротким волосам. Я так долго представляла себе эти ощущения, и они превосходят все мои самые смелые мечты. Мы только целуемся, а я уже близка к тому, чтобы сгореть.

— Ты знаешь, почему я здесь? Почему согласился на эту работу? — спрашивает он, осыпая поцелуями мою шею. Он говорит с хрипотцой. В его голосе слышится обвинение.

Я просовываю руку между нашими телами, дергаю за шнурок на его трениках и освобождаю его член.

— Почему? — спрашиваю, чувствуя головку его твердого члена у своего входа.

Алессандро проводит губами по моему подбородку ко рту и останавливается, как только достигает цели.

— Я пришел сюда, чтобы отомстить твоему мужу, — признается Алессандро мне в губы и медленно погружается в мое истекающее влагой лоно. — И ты, Равенна, была моей местью.

В его словах столько негодования. Я должна почувствовать угрозу.