от сладостного предвкушения! С удивлением юный наследник осознал, что даже не знает, кто окажет ему великую честь. Кто превратит его, Тристана из дома Лионессе, из простого юнца в рыцаря и взрослого мужчину? Кто даст ему право стоять в одном ряду с величайшими героями Альбиона?

Послышались шаги и шуршание пышных церемониальных одежд. К ним приближались двое, и юный принц, не смея поднять голову в нарушение протокола, пытался угадать, кто же вызвался посвятить их. Согласно традиции, это должен сделать представитель другого Дома, иначе бы обычай терял всякий смысл. Один из подходящих ступал медленно и немного с трудом, шаркая ступнями по полу. Человек сильно в возрасте. Вероятно, это король Пеллинор. Он приблизился и замер напротив Элиана. Второй шел уверенно, степенно, чеканя каждый шаг. Когда он остановился подле Тристана, юноша ощутил легкий дискомфорт, на секунду ему захотелось съежиться и упасть на пол перед этим человеком. К счастью, наваждение сгинуло также внезапно, как и появилось.

В зале воцарилась гробовая тишина. Послышался шелест меча, покидающего ножны. Гулким, слегка суховатым басом человек рядом с дю Лаком произнес:

— Клянешься ли ты именем Солнца быть храбрым и отважным, без страха глядеть в лицо опасности и никогда не показывать спину врагу?

— Клянусь. — не раздумывая ответил Элиан.

— Клянешься ли ты именем Луны, — продолжил старик, — верой и правдой служить своему Дому, повиноваться своему королю и исполнять его волю?

— Клянусь.

— Клянешься ли ты именем Земли защищать королевство от всех врагов, внешних и внутренних, и, если потребуется, отдать свою жизнь ради спасения страны?

— Клянусь. — его спокойный, терпеливый тон ставил Тристана в недоумение.

— По воле духов, хранящих нас, и сообразно твоим заслугам я, в присутствии этих достопочтенных господ и дам, нарекаю тебя рыцарем! — подытожил посвящающий. — Да будут все силы этого и Иного мира мне свидетелями. Встаньте, сэр Элиан из дома дю Лак!

Медленно и плавно, с завидной для такого момента выдержкой новоиспеченный рыцарь поднялся на ноги, и тогда зал утонул в грохоте аплодисментов. Гости истово били в ладони, свистели и улюлюкали, приветствуя нового члена высшего сословия. Тристан лишь хмыкнул про себя. Любопытно, а как встретят его, когда все свершится?

Но вот зал, наконец, снова затих. Наступала решающая минута. На секунду молодому принцу показалось, что время замедлило свой ход, почти остановившись. Словно сам воздух застыл вокруг него, возвеличивая этот и без того торжественный миг. Он почувствовал, как плеча коснулась прохладная тяжесть металла. А затем посреди этой звенящей тишины раздался приятный и красивый, словно вытканный золотом шелк, но твердый и холодный, будто отточенная сталь клинка, голос, которого юноша никогда не слышал прежде:

— Клянешься ли ты именем Солнца быть храбрым и отважным, без страха глядеть в лицо опасности и никогда не показывать спину врагу? — начал он произносить клятву, слова которой Тристан с раннего детства знал наизусть.

— Клянусь! — выпалил наследник, слишком быстро и слишком нетерпеливо. Меч плавно переместился с правого плеча на левое.

— Клянешься ли ты именем Луны верой и правдой служить своему Дому, повиноваться своему королю и исполнять его волю? — незнакомец говорил очень размеренно и величественно, выделяя каждое слово.

— Клянусь! — сердце принца колотилось как бешеное, ладони вспотели, а сам он слегка взмок.

— Клянешься ли ты именем Земли защищать королевство от всех врагов, внешних и внутренних, и, если потребуется, отдать свою жизнь ради спасения страны?

— Клянусь, клянусь! — нетерпение в голосе Тристана достигло предела.

— По воле духов, хранящих нас, и сообразно твоим заслугам я, в присутствии этих достопочтенных господ и дам, нарекаю тебя рыцарем. Да будут все силы этого и Иного мира мне свидетелями, — завершил он, убирая меч. — Встаньте, сэр Тристан из дома Лионессе.

Последние слова его благодетель произнес после небольшой паузы, но такие мелочи не волновали юношу, как, впрочем, не волновало уже и ничто иное. Чувства переполняли его настолько, что он готов был едва ли не обнять посвящавшего. Резким, слишком несдержанным движением он вскочил на ноги… и едва не упал на месте от удивления и испуга.

Перед ним стоял не кто иной как глава Озерного дома Ланселот дю Лак. Рыцарь довольно равнодушно смотрел на Тристана своими ледяными глазами, и по его лицу, как обычно, невозможно было прочесть ровным счетом ничего. От неожиданности юноша буквально лишился дара речи и мог лишь стоять и молча таращиться на повелителя Арморики, глупо хлопая глазами. Могли пройти мгновения, а могли и часы, но наконец неловкое молчание нарушил приятный голос королевы:

— Благодарю вас, господа.

Ланселот не проронил более ни слова, и, немного задержавшись взглядом на молодом принце, развернулся и направился к своему трону. Его примеру последовал и король Пеллинор.

— Что касается вас, молодые люди, — продолжила Гвиневра, — примите мои сердечные поздравления!

Оба юноши учтиво поклонились, и тут королева неожиданно добавила:

— А вы, господин Тристан, или, — она немного лукаво улыбнулась, — я полагаю, теперь больше подойдет “сэр Тристан”. Ваше поистине героическое деяние заслуживает отдельного поощрения. От имени Совета, я дарую вам право просить любой награды за ваш подвиг. Говорите, и это будет исполнено.

Зал снова притих, но молодой принц не выглядел удивленным. Напротив, он рассчитывал на такой поворот событий.

— Я в самом деле могу просить что угодно? — с поддельной наивностью спросил юноша.

— Если то будет в наших силах, — мягко пояснила Гвиневра.

— Что ж, благодарю, Ваше Величество, — учтиво произнес Тристан. Оставался последний, завершающий акт пьесы. — У меня и вправду есть одно желание.

— Так не тяните, просветите нас.

— Как вам всем известно, — начал юный наследник, повернувшись к собравшимся, — посвященному рыцарю надлежит взять себе оруженосца. Это должен быть юноша из благородной семьи, сам не являющийся рыцарем.

Убедившись, что внимание присутствующих полностью сосредоточено на нем, Тристан продолжил:

— А посему, Ваше Величество, в качестве обещанной мне награды я прошу, чтобы мои оруженосцем стал… Галахад дю Лак!

Из свиты консульского принца вышел вперед неприметный юнец, до того времени скрывавший лицо под глубоким капюшоном. Едва он сдернул убор с головы, по залу прокатился такой возглас удивления, что предъявление головы Моргольта теперь сошло бы за рядовое, будничное явление. А затем повисла мертвая, загробная тишина. Придворные и гости, казалось, не отваживались даже дышать. Лишь легкое потрескивание факелов, установленных по стенам вдоль всего зала, нарушало могильное безмолвие. С чувством огромного торжества Тристан смотрел, как Ланселот, приподнявшись на подлокотниках трона, вскочил на ноги, выпрямившись во весь рост. Озерный рыцарь впился в сына глазами, плотно сжав губы, а его скулы едва не ходили ходуном от ярости. Кто бы мог подумать, что