Ага, не время!

Когда в крови невинной девушки бушует пламя страсти и оно готово вырваться и опалить несчастного, пробудившего огонь. И она обязана выразить благодарность своему спасителю от родительского произвола и тирании! Додумались!

Замуж насильно выдавать!

Кошмар!!!

Сказал бы по этому поводу Рикардо много чего, да некогда было. И священник ждет, такие все корыстные твари! Сказал: буду ровно два часа ждать, и ведь так и сделает! Потом развернется и уйдет! Никакого понимания о любви, сплошные деньги у всех на уме!

И карета тоже… да, у Рикардо есть своя, но она… вот Мию туда посадить можно было. А вот Баттистину нельзя. Неромантично-с!

Дерево, даже местами некрашеное…

А надо что-то роскошное, с позолотой и даже цветочками… опять, опять расходы!

Так что Рикардо плюнул на все и подхватил девушку на руки… что ж ты лопала-то, как не в себя! Зараза!

Вот Мия была легкой, а эта… тушка такая увесистая… и откуда что берется. Зато, во-первых, уверился, что точно Баттистина: капюшон упал, открыв мордашку; а во-вторых, смог начать двигаться. Эх, лишь бы в лужу дуру не уронить! Вот тяжелая, зараза!

Не уронил…

И до кареты донес, и на подушки опустил (два лорина в час за аренду, у-у-у-у-у-у!), и даже сам припал на колено… попробуйте сами, еще как раскорячитесь! И даже умудрился куртуазно даме ручку чмокнуть.

От благоговения-с…

Потом захлопнул дверцу и уселся рядом с кучером.

– Ну!

– Н-но! – отозвался кучер.

И карета тронулась. Колеса застучали по мостовой… на козлах Рикардо сидел не просто так. Знает он этих конюхов, тот сейчас будет полчаса по городу колесить, а потом еще надбавку возьмет! А вот перебьется!

Рикардо не какой-то там провинциал, чтобы его так дурили, он столицу знает…

Ну, может, он здесь и не родился. Но это просто случайность! Вот!

И нечего тут сворачивать, прямо надо ехать!

Кучер покосился на дана, но промолчал. Прямо так прямо. Сам виноват, дурак. Может, улицы ты и знаешь, а вот где и когда золотари работают – уже нет. Так бы их и объехали аккуратно, а нет – так нюхай! Наслаждайся!

Рикардо и насладился. Баттистине в карете еще не так перепало, а вот ему полной ложкой духовитости отсыпало. Даже расчихался.

Кучер помалкивал.

А вот не его дело.

Ну жулик ты и прощелыга! И плевать! Девка сама дура, что на тебя клюнула, ее родители дураки, что за дочерью не следят, а ты… а ты первый дурак, если думаешь, что альфонсу сладко живется. Если чего тебе и дадут, так потом три шкуры снимут.

Извозчики – они много чего видят и знают. Но молчат. Так что…

Вот и храм.

Приехали.

* * *

Обряд прошел быстро. Да и что там – того обряда? Священник ждал, книга готова, разрешение на брак есть, правда, заплатить за него пришлось еще двадцать лоринов («Ква-ква-ква», – нежно распевала личная жаба Рикардо), но это же надо! Это необходимо!

Обменяться кольцами (еще пятьдесят лоринов, ква) – и опять в карету. И в таверну.

Правда, тут Рикардо уже постарался. И номер свой приказал отмыть, и цветов везде напихать… сволочи!!!

Ну кто ж розы – да на кровать… штаны-то не кожаные, а колючки у них метровые. Баттистина через юбки и не почуяла, а вот ему – да. Ему тяжко пришлось.

Но справился!

Не опозорился!

И Баттистину порадовал, и сам удовольствие получил, и, главное, брак консумировал!

Все, теперь расторгнуть его уже нельзя. Никак. Можно, правда, убить Рикардо, но Баттистину это уже честной девушкой не сделает, только вдовой. Так что…

Завтра с утра попробуем договориться с тестем.

А пока… еще раз?

Почему бы и нет. Баба – она ласку любит, вот чтобы завтра выглядела совершенно счастливой – надо! Вперед, Рик, ты справишься!

* * *

– Дан Андреоли, я умоляю о прощении!

На следующий же день не вышло, увы.

Баттистина оказалась жутко избалованной, капризной и совершенно ненасытной в постели. Так что Рикардо вспомнил про Мию с тоской. В первый, но, похоже, не в последний раз.

Мия тоже была ненасытна в постели. Но все остальное…

Номер убогий.

За окнами шумно.

Еда отвратительная!

Слуги непочтительные, этот воняет луком, та косит, а третья вообще тебе улыбнулась! Ты забыл, что ты женатый мужчина?!

Как ты вообще смел заметить, в каком она платье?! Ясно, ты на ее вымя смотрел, вот и заметил!!!

Унять Баттистину можно было только постелью, но к концу четвертого дня Рикардо начал подозревать неладное. Он нормальный мужчина, а не это самое… которое у статуй вечно воздето вверх! Он так не сможет! У него не постоянно…

Как это называется? Приапизм?

Вот, у него – не оно!

Жаль, что Баттистину это не интересовало. Равно как и рассказы Рикардо о себе. Вот о своих чувствах девушка говорила много и охотно: о том, как угнетали ее родители, как не понимали и не одобряли…

А вот что касается Рикардо…

Баттистина искренне полагала, что молодой муж должен любить ее, носить на руках и выполнять все прихоти.

Мириться с родителями?

Вот еще не хватало!

Нет-нет, дорогой, сейчас отец нас просто убьет! Лучше мы поедем к тебе в имение, поживем там годик на лоне природы, там наверняка прекрасное место… а через годик, когда я рожу тебе ребеночка… лучше сразу двоих, близнецов, отец меня простит, и мы сможем вернуться в столицу.

Рикардо от одной мысли начинала дрожь пробирать.

Да не для того он из глуши уехал, чтобы в нее возвращаться. Плюс к тому же в Демарко сейчас Мия. Беременная.

А на что она способна… о, Рикардо примерно это представлял. И стать молодым вдовцом, не получив никаких плюшек, ему совершенно не хотелось. Впрочем, к концу третьих суток он готов был это обдумать.

Ну дура же, дура, ДУРА!!!

Ага, видели глазки, что покупали…

Секс обладает хорошим мозговыносящим действием – что есть, то есть. Рикардо лишний раз убедился, что бабы этим местом думают. Не верхним, а нижним… вот он, пример. Стоит рядом с ним и мямлит.

А вот дан Джорджо Андреоли настроен весьма и весьма нелюбезно.

– Прощении? Соблазнив и опозорив мою дочь?!

– Мы женаты, – поспешил сообщить Рикардо. И копии документов положил на стол тестю.

– Папочка, я его люблю! И у нас будет три ребенка, и все мальчики, – сообщила очень вовремя Баттистина. – Может, даже близнецы.

Дан Андреоли ядовито хмыкнул.

– Угу. И все родятся сразу. В один день.

– Мне Ронетта говорила, так бывает, если ты… это… в один день! – выдала Баттистина. Побагровела, мучительно, пятнами…