тёти закружилась голова, и она, потеряв равновесие, схватилась за дверную ручку; дверь, ведущая в дом, открылась, и из проёма на неё хлынула масса хлама. Пластиковые и стеклянные бутылки, картонные, пластиковые и деревянные ящики и ящички, что-то неузнаваемое, обтекаемое и скользкое, подобно сели, бурным потоком выволокли пожилую женщину из сырого коридора во двор.

— Не поднимай меня, — приказала тётя подошедшему племяннику, — немного полежу, отдохну и подумаю, как жить дальше.

Тётя задумалась и постепенно пришла к выводу что, если Ванечка примет наследство, то её скромный, чудесный домик, сад, оранжерею, зеркальную беседку, бассейн и весь просторный дворик он непременно заполнит хламом, а сбереженные в банке средства, скорее всего, достанутся мошенникам, ибо дожив до семидесяти двух лет он остался неразумным, жадным и лживым ребёнком. «Я виновата перед ним, по моей вине он стал таким, — рассуждала добрая душа, глядя в бездонное небо. — Я слишком нянчилась с ним и, кажется, до окончания школы подтирала ему задницу. Пока я жива — не быть ему хозяином моего добра, — сказала себе тётя, вздыхая. Попробую перевоспитать моего любимого, пожилого ребёнка. Пусть поживёт в нужде — на пенсию по старости, а нужда, говорят, хороший воспитатель».

Тётя встала и нехотя объявила племяннику:

— Хочу не хочу, а придётся аннулировать завещание. Поживи, Ванечка, подумай и покайся, а покаявшийся, обновлённый непременно будешь принят мной и станешь достойным наследником.

У Ивана Мануйловича защемило сердце, закружилась голова, и тётя, видя, что он вот-вот упадёт, поддержала его. Как только Ваня окреп, тётя оставила его, вызвала такси и уехала.

*

На следующий день в 8-15 (по Москве) начальник почты Твердохлёбов Владлен Иванович вручил тёте под роспись красочную телеграмму, в которой она прочла: «Уважаемая (Ф.И.О.), руководство программы «Жди меня» приглашает Вас на встречу с Вашим праправнуком (Ф.И.О.), которая намечается по проекту (дата) у Вас дома по адресу (город, улица, № дома). Помощник режиссёра Лингвицкий А.Б., оператор Ятьев В.Г. и финансист Рублёв Д.Е., прибудут с Вашего согласия к Вам (дата), для разработки проекта с привлечением краевого министерства культуры, городской администрации, совета ветеранов, кадетов, волонтёров и местных предпринимателей».

— Наконец-то, — выдохнула тётя и вместе со жгучими слезами радости пролила на подоконник остывший кофе. Сквозь слёзы ей было не только видно в раскрытое окно, но и хорошо слышно шумную, разноголосую группу людей, быстро идущую к дому.

Авторское пояснение

Молодые люди — это дети, внуки и правнуки тётиных многочисленных друзей: однокашников, ровесников и неровесников, однополчан, величавших её «Легенда», коллег по работе, знакомых мастеров слова, кисти, долота и т. д. Их потомки активно общались с доброй героической легендой и помогали ей во всём. Участие молодых людей в помощи и, главное, в общении с «Легендой» не выдумка писателя; такое случается повсеместно, где живут неравнодушные люди.

— Мы рады и от души поздравляем Вас с воскресением! — отрапортовал от имени пришельцев правнук генерала Суворина. Стройный, подтянутый, такой же, каким был когда-то его прадед (тайный возлюбленный тёти — Саша Суворин). После объятий и искренних пожеланий ей крепкого здоровья и долгих лет жизни тётя пригласила гостей на чашку чая.

За чаем она кратко и сбивчиво (виновато шампанское) рассказала гостям о своём путешествии на «тот свет» и возвращение на этот. В разгар чаепития прочла дорогим гостям телеграмму и в ответ получила бурные аплодисменты, переходящие в овации. Правнук отца Амвросия, семинарист Евсей попросил слова и, сверкая очами, пропел:

— Господь видит, помогает, учит и судит нас по делам и помыслам нашим. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. (Мф. 5:8). Так да светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца Небесного. (Мф. 5:16). Ибо по Его воле свершилось чудо, Он послал вам праправнука — частицу вашей плоти, потерянную в лихолетье.

В это время к столу подошел опоздавший из постоянного состава помощников тёти, адвокат Фемидов Герман Аскольдович (внук известного, неподкупного прокурора Фемидова, верного, и, как болтала Молва, «чересчур» близкого друга тёти). Как только семинарист Евсей окончил петь, адвокат, обнимая тётю, сообщил ей, что её наследник Некролов только что консультировался у него, размахивая завещанием.

— Он хочет судиться с Вами, — отрезал верный тётин помощник, регулярно следивший за чистотой её тёплого бассейна вместе с надёжным другом и двоими молоденькими помощницами.

Тётя подала искрящийся бокал адвокату и, чокаясь, ответила:

— Помощь Фемиды мне не потребуется; справлюсь с проблемой сама.

*

После душевного чаепития тётя вызвала такси и уже через восемь минут беседовала с наследником.

— Слышала, что ты, Ванечка, задумал судиться со мной, так ли это?

— Да, тётенька, да. Ты, моя дорогая, объявила мне, что аннулируешь завещание, поэтому придется упредительно подать на тебя заявление, потому как все трое адвокатов, у кого я консультировался, подтвердили, что такие дела решает суд. У меня, дорогая тётя, на руках свидетельство о твоей смерти, — не скрывая улыбки, болтал наследник. — Теперь тебе нужно заново родиться, получить свидетельство о рождении, креститься и т. д.

От жутких слов у героической разведчицы, наделённой целительным гипнозом, затряслись губы и выкатилась одинокая горючая слеза. «Жемчужина страданья», — прочла про себя тётя из Лермонтова.

— Если ты, дорогая тётя, передумаешь аннулировать завещание, — строго продолжал речь бывший адвокат Некролов И.М., которого клиенты в своё время не однажды обливали помоями, — то тогда другое дело.

— Я подумаю недельку-другую, Ванечка, и объявлю тебе решение. Посмотрю, как и что, и, видимо, оставлю затею с аннулированием, — мягко произнесла тётя. С этими словами она вызвала такси и уехала.

Дома тётя успела выпить всего лишь рюмку коньяку, как без стука к ней вошел наследник.

— Хочу осмотреть свое жилище с тем, чтобы уже завтра сделать кое-какую перестановку, — бесцеремонно заявил племянник голосом хозяина.

— Осматривай, осматривай, — спокойно ответила тётя, наполняя рюмку снова.

На следующий день Мануйлович не смог войти к тёте даже во двор. Садовник, Александр Иванович Македонов, прихрамывая, вышел из беседки с огромным московским сторожевым «Кобельком» к запертым кованым воротам и сообщил хорошо знакомому посетителю: «Она уехала на хутор… Кажется, на Криницу или же на Девятое января, а, может, даже в Диканьки…»

— Она поехала выкапывать сокровища, надо спешить, — сказал себе наследник и поспешил.

*

Житель поселка Мирный в ответ на вопрос подозрительного автомобилиста о хуторах Криница, Девятое января и Диканьки попросил у него сигаретку, но получил невнятный отказ. Мирянин искоса взглянул на незнакомца и хотел было рыкнуть: «Звони в полицию, им всё известно», однако передумал рычать. Он спешил на хутор Криница к куме с пятикилограммовым сазаном, и незнакомец с «Таврией» оказался ему кстати.