Шрифт:
Закладка:
История закончилась, едва начавшись. Я просто поняла, что несу какую-то чепуху невероятную из которой выходит совсем не та история, что приключилась на самом деле.
— Ты трахнула мужика? Вот прям просто не глядя? — рука Моти дёрнулась, и бульон красивым пятном растёкся по белой шелковой блузке. — Ну ёпрст, гадство!
— Да… я это сделала, а он мне ещё визитку дал… мол решишь шантажировать — пиши. Это трындец, Моть…
Я откинулась на стену и со злости дважды стукнулась о неё затылком, чтоб больше не повадно было Соне Обломовой так тупить.
— Нет, подруга. Это лучшая история, что я вообще слышала! Хоть я ничё и не поняла… Но зато ясн, чё Лёха ночевал у нас, а не с тобой! А я то думала Акелла промахнулся и со стыда тебя продинамил!
— Этот додик тут? — сощурилась я, тут же воспрянув духом, как молодая тигрица на охоте.
Зла не хватает! Я же всё перепроверила. Всегда перепроверяю! Лёха ясно написал номер, и я пришла именно в него! Значит, этот “Акелла” и правда где-то по жизни промахнулся!
— В спальне, на полу спит, — пожала плечами Мотя.
Вот сейчас мы всё и выясним!
Дважды два четыре
— И давно он тут? — спросила я Мотю.
Проораться не вышло, видите ли Алексей Михалч, не совершив утренний туалет, с дамами беседы вести не намерен. Пф! И этому чудику я собиралась подарить “первую ночь”. Так что я теперь валялась на нашем матрасе, служащем и кроватью, и диваном, в ожидании чудилы-Лёхи.
— Ну… с вечера. Я потому и злая была, — пожала плечами Мотя. — Решила, что он тебя продинамил. И что ты там осталась куковать, а трубки не брала. Типа забухала и всё такое. Мы и к ментам-то не пошли, потому что...
— Потому... что? — протянула я, понимая, что запросто могла ночевать в логове маньяка.
— Ну, понимаешь, — Мотя сложила ручки на коленочках как прилежная девочка. — Если честно... я не подумала. И мне очень стыдно. И я уверена, что Лёхе тоже! Он явно переживал... Но у тебя же папаша там живёт недалеко... вдруг ты правда к нему поехала? Ну в конце концов, сколько раз Я не приходила ночевать? М? Да сотню!
— Забей, — я вздохнула и закрыла глаза, но тут же пожалела. Меня будто преследовали видения с наступлением темноты.
Я не винила Мотю, она и правда не тот друг, который додумается позвонить в полицию, не застав подругу дома. Да я и не для того её заводила в конце-то концов! А вот Лёха мог бы и напрячь извилины... тоже мне герой-любовник.
Мотя сидела у меня в ногах, перебирала коробку со своими лифчиками и швыряла за спину те, что предполагала выбросить ко всем чертям. Я же не могла смотреть на то, как захламляют помещение, и пялилась в потолок. Закрывать глаза было чревато тем, что на ум приходили всякие… рыжие мужики, потому даже не моргала лишний раз.
— Телефон… — я нахмурилась и стала шарить рукой по полу у матраса, в поисках сумки. — Я с него включала музыку, и в какой-то момент он просто сел, наверное. Потому вы дозвониться не могли.
— Во-во… — оживилась Мотя, которая явно до сих пор переживала, что вроде как меня кинула. — Приполз значит Алексей и грит: где Соня. Я грю: ушла. Он грит: куда. Я грю: к тебе. Он грит: ой бли-ин… и начинает тут рычать чего-то. А потом он сидел в спальне и звонил, писал кому-то, чё-то выдумывал. Я не стала спрашивать, спать пошла на кухню, а с утра ты заявилась. Ваще ничё непонятно, милая. Ты б хоть отписалась… это не дело…
— Ага, — кивнула, не слушая, и стала искать зарядку и розетку.
Телефон отреагировал на питание и даже медленно стал приходить в себя. Возвращение к жизни — фееричное, куча пропущенных и СМС! От Лёхи штук сто сообщений и три лаконичных послания от Моти: “Ты где?”, “Жива?”, “Чудик занял спальню, я спать”.
А вот сообщения от Лёхи интереснее в разы:
“Тут это из гостишки звонили, я оказывается бронь не оплатил. Не едь!”
“Ау”
“Ты где??”
“Я короче еду к тебе”
“Я не оплатил — номер ушёл кому-то других нет, ток клоповники”
“ау?”
“Сонь?”
“Ты трубку не берёшь”
“Я у подъезда”
И всё в таком духе.
Посмотрела время — писать мне начинал Лёха, когда я была уже в метро. Мне пилить с другого конца города — ему пять минут на маршрутке. Почему СМС не приходили — не имею понятия, но сейчас вполне успешно продолжали прилетать пачками.
— Ну вот… — этот вздох сожаления достоин особого упоминания.
Лёха стоял в дверях, неуверенно мялся с ноги на ногу и чесал затылок.
Он зализал свои русые волосы, натянул классический мешковатый свитер и классические джинсы с высокой талией. А я смотрела и не могла понять, как же так можно было ошибиться в этом экземпляре?..
— Что “ну вот”?.. — мне даже слушать его не хотелось, и так всё ясно.
— Ну я эт…
— Решил меня не спасать?
— Да не… решил, раз трубку не берёшь, значит чёт свои дела какие-то…
— Ага. Дел — вагон! Я с тобой ещё поквитаюсь, чудила…
Не оплатил.
Бронь ушла.
К мужику.
А что взбрело мужику… да мало ли?
Пьяная девица в номере, липнет как угорь…
Мотя и Лёха посмотрели на меня так, будто я сейчас им дам какие-то ответы. Но что я могу? Очевидно, эти двое ждут обалденной истории о том, где же я шлялась, а Мотя ещё и подробностей о свершившейся-таки ночи любви.
— Ты где ночевала-то? — буркнул Лёха.
— Не поверишь… в номере пятьсот восьмом, как ты и написал мне позавчера, — устало ответила я и снова упала на матрас.
Уставилась на люстру и прилепленных к ней блестящих бабочек. Это Мотя добавила в нашу однушку немного уюта.
Когда-то, будучи первокурсницами, мы с ней сняли на двоих пустую квартиру без мебели, чтобы было подешевле, и с тех пор не купили ни стола, ни кровати. Только
