Гарвард. Па, наверное, пожертвовал ради этого такую сумму, какой хватит, чтобы еще десяток лет кормить весь штат Массачусетс. Я бы не доверил себе даже написание списка покупок, не говоря уже об эссе.

А еще я с большим нетерпением ждал принудительной летней стажировки в «Королевских трубопроводах».

– Твоему отцу? Матери? Брату? Сестре? Кому мне позвонить? Может, Брэди? – Найт помахал рукой перед моим лицом.

Я собрался ответить, как вдруг раздался стук в дверь. Вон пошел открывать. Мгновение спустя в комнату вошли полицейские. Клянусь, один из них даже поиграл мускулами. Они здорово кайфовали, упиваясь своей властью. Самый коренастый из них, который лицом напоминал мне страдающего запором бабуина с коротко стриженными рыжими волосами, уведомил меня о моих правах, схватил за руки и надел наручники.

– Хантер Эрнест Винсент Фитцпатрик, вы арестованы по обвинению в сексуальном домогательстве, изнасиловании несовершеннолетней и воспрепятствовании правосудию. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. Вы имеете право связаться с адвокатом, а также на его присутствие во время допроса. Если вы не можете позволить себе услуги адвоката… – Полицейский замолчал и издал комичный смешок. Остальные трое разразились истерическим смехом.

Да, да, я при деньгах. Обхохочешься.

– Если… если… – Он попытался снова, но запрокинул голову и так весело рассмеялся, что можно было подумать, будто это он в них купался. – Если вы не можете позволить себе услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством, – наконец закончил коп и вытер счастливую слезу, выступившую в уголке глаза.

Я уставился на него, стиснув челюсти и чувствуя, как впервые с того момента, как проснулся, в моих венах начинает вскипать гнев. Я не насиловал и не домогался этих девушек. Да вообще никаких девушек. Это подстава.

Офицер сунул руку в карман, достал оттуда пятидесятидолларовую купюру и шлепнул ее в раскрытую ладонь стоящего рядом с ним копа.

– Блин, я и впрямь не смог сказать это с серьезным лицом, Мо.

Они делали ставки на моем аресте. Мило. Холодные наручники крепко сжимали мои запястья и слишком сильно впивались в кожу. Мне явно не грозило сбежать или наброситься на женщину-копа, стоявшую среди них во всей своей лысеющей, покрытой шрамами от прыщей и лишенной трех зубов красе.

Найт с Воном подошли ко мне.

– Эй, придурки, вы не могли бы не подтверждать своим примером все предрассудки о жестокости полицейских? – спросил Вон. – А что до тебя… – Он дернул подбородком в мою сторону. – Я звоню своему отцу. Он сейчас с матерью в Вирджинии, но прилетит, если нужно.

– Кому мне позвонить, приятель? – снова спросил Найт. – Скажи мне.

Разумеется, ответ был таков: Джин или Майклу. Теперь они были больше похожи на моих родителей, чем те, кто отправил меня в Бостон, едва я вырос из подгузников. Офицеры принялись подталкивать меня к двери.

Вон пошел за нами и шикнул мне:

– Ничего им не говори, слышишь меня?

Я кивнул.

– Скажи Найту, чтобы не звонил моему отцу.

– Что?

Меня толкнули спиной к полицейской машине.

– Только не па! – сумел прокричать я, а потом меня пихнули на заднее сиденье головой вперед. – Кому угодно, только не отцу!

Найт показал мне два выставленных вверх больших пальца и закивал с порога.

– Без проблем, чувак. Позвоню твоему отцу!

– Я сказал не звонить моему отцу! – завопил я, когда задняя дверь полицейской машины захлопнулась перед моим лицом.

Найт меня не услышал.

Черт.

– Больше всего меня беспокоило обвинение в изнасиловании несовершеннолетней, но оказалось, что все это вранье. Все шестеро из вас старше восемнадцати. Полицейским даже не хватило ума проверить удостоверения личности, когда они принимали заявление, а значит, им придется снять это обвинение, и к тому же мы сможем устроить ребятам в синем нагоняй – это хороший способ устранения ущерба.

Барон «Вишес» Спенсер, отец Вона, сидел напротив меня на душном чердаке дома моих дяди и тети и листал толстые страницы моего дела. Я был вынужден скрючиться, как Арнольд Шварценеггер в кукольном домике, чтобы уместиться со своим ростом.

Прошли сутки с моего ареста, а мне еще только предстояло принять душ, сходить в туалет и подрочить, чтобы расслабиться. По профессии Барон был юристом, но не занимался уголовным правом. Тем не менее, как я понял, порой он помогал родственникам и близким друзьям с юридической хренотенью. А еще, насколько мне известно, он брал по пять тысяч долларов в час, чтобы оправдывать свою репутацию величайшей в мире сволочи. Деньги были нужны ему не больше, чем Кайли Дженнер очередное увеличение губ. Первым делом он заявил, что возьмет с меня по завышенной цене.

«Просто чтобы ты почувствовал, каково это, когда тебя поимели. Невозможно прожить всю жизнь, только имея других», – прямо пояснил он, когда час назад вошел в дом после того, как Джин и Майкл вызволили меня из тюрьмы под залог.

Я отпил пива из бутылки, потянув за кожаный шнурок на шее с деревянной лошадкой Дала[6].

– А что насчет других обвинений?

– Продавить обвинение в сексуальном домогательстве будет непросто, учитывая, что девушки, судя по всему, были в здравом уме и активно участвовали в процессе. Обвинение в воспрепятствовании правосудию связано с тем, что мистер Коул отобрал у Бьянки телефон. По словам мисс Эванс, такое распоряжение отдал ты. К счастью для тебя, к тому времени, когда она вошла в медиазал и стала веселиться с остальными студентами, у которых тоже отобрали телефоны, твой член уже был мягче зефира, а сам ты еще долго в беспамятстве валялся на полу после оргии. Есть несколько свидетелей, которые могут подтвердить это временное несоответствие. Иными словами, тебя спасло собственное невежество. – Он оторвал взгляд от кипы документов, и от его ледяных голубых глаз в помещении стало на десяток градусов холоднее.

– Всегда рад быть неудачником. Sláinte[7]. – Я взял тост и сделал еще глоток пива.

У Барона были такие же чернильно-черные волосы, как у его сына, те же ледяные глаза и та же жажда быть успешным, могущественным и трудолюбивым. Я задумался, каково было быть Спенсером – умелым, целеустремленным, мотивированным. Талантливым.

Пока мне не было присуще ни одно из этих качеств. Да, у меня были деньги – столько, сколько мне никогда не потратить, и соответствующая внешность. Но, за вычетом этих поверхностных качеств, я ничего собой не представлял. Пустышка. Отец предупреждал, что не за горами тот день, когда люди начнут упрекать меня в легкомыслии. Я ему верил.

Именно поэтому