Юноша оказался на заднем дворе. Бросив короткие взгляды по сторонам, Лёха побежал к коробу у плетня. Кричащий здоровяк уже вылезал наружу, но задержался из-за широких плеч и пуза, едва пролезающих через оконную раму. Запрыгнув на короб, беглец перемахнул через плетень, но упал неудачно — растянулся на земле. Несколько мгновений ушло на то, чтобы подняться без рук. Повезло, что рядом не оказалось других сектантов.

— Стой, нехристь! — громила уже у забора.

Лёха бросился по улице наутёк, не разбирая дороги и только надеясь, что ноги вынесут из поселения. Кровь бешено стучала в висках, из-за ужаса юноша не мог равномерно дышать, так что дыхание быстро сбилось и воздуха не хватало, хотя пробежал всего ничего. Ноги заплетались, корпус то и дело наклонялся, а с руками за спиной было сложно нормально держать равновесие, так что был риск опять вспахать носом землю.

— Хватайте его, хватайте! — слышались призывы громилы.

Однако никто из изумлённых встречных не пробовал остановить Лёху, по крайней мере, пока он не проскакивал мимо.

— Ой, Господи! — испугалась попавшаяся тётка, у которой беглец из рук вышиб плечом корзину с яблоками.

Столкновение чуть не обернулось для Лёхи падением, что означало бы поимку, но чудом удалось удержаться на ногах. Он метался по улицам словно дикий зверь, которого потехи ради притащили в село, однако не озаботившись как следует закрыть дверь клетки. И всё же паническая беготня вывела на край поселения. Тогда Лёха устремился в поле, за которым зеленела стена деревьев. Здесь юноша замедлился, пробираясь через траву и стараясь не споткнуться об кочки и муравейники.

Раздался хлопок и рядом что-то просвистело.

«Лять, огнестрел!»

Лёха покатился по траве. Прежде чем встать, он скорчился и провёл под ногами связанные руки, так что теперь они были спереди. Поднялся и побежал дальше, хотя в голове промелькнула предательская мысль о сдаче. Какой смысл надрываться, если у них пушка, и они не стесняются палить из неё? Юноша ожидал новых выстрелов, но их почему-то не последовало.

«Могут ведь и собак спустить. Хана тогда мне».

С руками у груди бежать было проще, да и можно упереться на них, если споткнулся. Наконец, над головой замелькали ветви. Ещё час назад или около того Лёха негодовал по поводу непроходимости чащобы, но сейчас он был даже рад нагромождениям буреломов и густым кустарникам, в которые влетал на полном ходу более не заботясь о сохранности кожи и тем более одежды. Надеялся, что заросли помогут скрыться.

«Только бы до нормальных людей добежать! — невесть кому молился юноша, последними волевыми силами заставляя перенапряжённые ноги двигаться».

Он не мог оценить, сколько времени удирал. Долго, наверное. Силы закончились, Лёха опёрся на дерево и стоял так, пока не отдышался. После заставил себя идти скорым шагом.

— Над… валить… к… нормальн… лю-ям… валить…

Иногда Лёха пробовал осмыслить положение: понять, в каком направлении лучше идти; задавался вопросом, что это за сектанты и как долго они будут гнать его. Но любая последовательность мыслей хоть и начиналась ровно, быстро скатывалась в клубок из сумбурных образов, к тому же сложно размышлять, когда ты напуган, измождён и ничего не ел со вчерашнего дня. Сложно размышлять, когда неутомимо досаждает рой комаров и мошек, да твоё внимание сосредоточено на том, как бы не оступиться на буреломах. Если же зацепишься в думах за что дельное, то отвлечёшься, испугавшись отдалённых звуков: уж не собачий лай это или окрики преследователей?

Брёл не меньше часа, а то и двух. Однако так и не вышел на край леса. Наоборот, он стал ещё более непролазным, дремучим и тенистым. Солнце стояло в зените, но лишь редкие лучи пробивались сквозь лиственный полог переплетённых крон. Древесные своды оглашали крики неизвестных юноше птиц, и некоторые из них звучали зловеще. В зарослях шуршала мелкая живность.

— Заблудился походу, — Лёха оглянулся. — Блин, руки болят. Надо веревку стянуть. Крепко завязал, сволочь. И отдохнуть надо хоть немножко.

Недолго думая, для отдыха он выбрал большую кучу из опавших веток и стволов, заросших мхом. Развалившись на них, только сейчас осознал, насколько болят ноги.

— Не смогу встать, — прошептал юноша, прикрыв глаза.

Очнулся, когда сквозь полузабытьё почувствовал, как будто вздрогнула земля. Вибрация повторилась. Лёха присел и затаил дыхание. Ветки под ним вдруг затрещали и пришли в движение. Вскрикнув, он откатился в сторону, в первую секунду подумав, что прикорнул на берлоге какого-нибудь зверя, уж наверняка недовольного попиранием личных границ.

Но когда Лёха обернулся, то стал свидетелем того, как вся древесная куча со скрипом шевелится, как вздымаются стволы, извиваются корни и дрожат ветки. Всё это нагромождение вздыбилось не менее чем на три метра, и сложилось в чудовищное подобие сгорбленной человеческой фигуры. Стволы обернулись ногами и руками, ветки — когтистыми пальцами, а пенёк — головой, смахивающей на гигантский череп с порослью папоротников на месте бороды. Сучья на древесной башке походили на демонические рога. Открылось дупло, которое было пастью, если иголки внутри принять за клыки. Из его глубины вырвалось гулкое бормотание на неизвестном языке, и звучало оно не особо дружелюбно.

Шокированный Лёха пробовал тихо отползти на спине, но лесной монстр повернулся пустыми глазницами в его сторону. И потянулся к юноше огромной лапой, которой смог бы схватить целый бочонок…

Глава 3

— Леший

Инстинктивно пытаясь защититься, Лёха прикрылся руками и зажмурился. Он ожидал хватки, что раздавит его как упавшее на голову дерево. Но вместо сокрушающего давления услыхал выстрел. Чудовище убрало лапу и взревело — не столько от боли, сколько от ярости.

«Сектанты? — при мыслях о появлении преследователей Лёха испытал облегчение, хотя совсем недавно желал им провалиться сквозь землю».

Прорвавшись сквозь кусты словно медведь, в рощу залетел бородатый здоровяк, но отнюдь не тот, с которым имел несчастье познакомиться Лёха.

— Бейся супротив достойного противника, леший! — взревел бородач, грозя монстру увесистым боевым топором.

Названный лешим заклокотал, будто полый пенёк, по которому стучали палкой. Судя по тому, что повернулся к мужику, и шумно расставил ноги — вызов принял. Занеся лапу, леший вознамерился покончить с дерзким выскочкой одним ударом. Дядька хоть и был в плечах косая сажень, но на фоне лесного чудовища смотрелся как топорщившийся гусь перед человеком. Лёха с трудом представлял, что этот одиночка сможет противопоставить лешему; топора для равного боя казалось маловато.

Прежде чем монстр ударил, откуда-то вылетел маленький горшок, на котором болталась