замер в ожидании вердикта. Надеюсь, пятый уровень у меня будет. Хотелось бы видеть, как перекорёжит Кристину. Детское такое желание, но — увы. Работаем с тем, что имеем, а имеем — тело подростка, которому хочется достигать, размножаться и утверждать авторитет.

— Впредь воздержусь делать прогнозы, всё же прорицательство — не моя стезя, — вздохнул Всеволод Аркадьевич. — Прошу прощения за то, что посеял ложную надежду...

Я замер, не веря ушам, но Белозеров закончил фразу так:

— Прошу прощения за то, что посеял ложную надежду, госпожа Алмазова. — Он виновато посмотрел на Кристину. — У господина Барятинского твёрдый восьмой уровень и отличный потенциал роста. — По классу прокатился изумленный ропот. — На самом деле, думаю, что можно было бы зафиксировать и более высокий уровень, — продолжил Белозеров, — но это уже было бы опасно для жизни и здоровья господина Барятинского. Поздравляю, Константин Александрович, у вас — выдающиеся способности к магии! Что в вашем возрасте несколько... удивительно. Большая редкость. К примеру, маг Шартран, о котором я рассказывал в самом начале курса, когда его дух переселился в его семилетнего сына, легко демонстрировал двенадцатый уровень. Правда, из-за угрызений совести этот маг так и не смог подняться выше. Вы же — уникум, господин Барятинский! Но это означает лишь то, что вам нужно продолжать усердно трудиться. Прошу, возвращайтесь на своё место.

Сказать, что Кристину перекорёжило — ничего не сказать. У неё натуральным образом отвисла челюсть. Она таращилась на меня, как Надя на «Чёрного Призрака» в автосалоне. Впрочем, остальные курсанты не отставали. Я чувствовал себя экспонатом в музее. Надо сказать, не самое приятное чувство.

Вернувшись на место, я сложил руки перед собой и приготовился к продолжению шоу, стараясь выглядеть бесстрастно. Хотя на самом деле эмоции меня так и сотрясали. Часть из них явно относилась на счёт незрелой нервной системы — хотелось визжать от восторга и прыгать до потолка, потому что я — исключительный. Но другая часть была уже моей, и там радости было существенно меньше.

Какой-то преподаватель, пусть и в элитной академии, сходу провёл параллель между мной и легендарным магом Шартраном, дух которого переселился в ребёнка. Плюс — моя загадочная потеря памяти. Плюс — изменившийся характер. Плюс — во всех отношениях небывалое выздоровление после того как все целители оказались бессильны... Внимание, вопрос: а не треснет ли по швам моя легенда?

Размышляя, я не забывал наблюдать и делать в памяти пометки насчёт своих сокурсников. Анатоль — второй уровень, Андрей — первый, Мишель внезапно порадовал вторым, вот уж где самородок. Рабиндранат тоже показал второй уровень. А вот Полли с трудом вытянула на первый. Белозеров долго сомневался, глядя на её бледную сферу. Полли бледнела и дрожала, но, наконец, вердикт был вынесен: «Первый уровень, госпожа Нарышкина. Но — едва-едва. На вашем месте я бы уделял больше времени медитациям...»

Мне показалось, что Белозеров хотел добавить: «...чем беготне за господином Барятинским». О том, что мы с Полли — «пара», не знал в академии уже только глухой и слепой. Я с мрачной тоской ждал, когда же отец Полли захочет со мной побеседовать и тонко намекнуть, что для человека, который так и не сделал официального предложения руки и сердца, я чересчур фривольно обхожусь с его дочуркой. Не объяснять же ему, что это его дочурка обходится со мной чересчур фривольно!

Жорж Юсупов вышел последним. Я с любопытством следил за его надменным лицом и развязной походкой. Интересно, что этот нам покажет такого исключительного?

Сунув руку в отверстие, Жорж напрягся. Все в этот момент несколько деревенели, но мне показалось, что Жорж буквально пыжится изо всех сил. Сфера, появившаяся над аппаратом, моментально стала бежевой, затем легко и плавно превратилась в коричневую. Больше никаких изменений не было, хотя на лбу Жоржа выступили крупные капли пота.

— Достаточно, — сказал Всеволод Аркадьевич, и Жорж, испустив громкий облегчённый вздох, выдернул руку. Сфера погасла.

— Ну вот, ещё один представитель элиты первого курса, — улыбнулся Белозеров. — Твёрдый четвёртый уровень! Поздравляю, господин Юсупов. Встать в один ряд с двумя такими сильными курсантами... Я думаю, остальные захотят равняться на вас. Подавайте пример своим товарищам!

Я перехватил яростный взгляд Жоржа и равнодушно пожал плечами. Ясно, что он до последнего надеялся превзойти меня в магии, но вот — получил щелчок по носу. У него — четвёртый, у меня — восьмой. Соревнование «у кого длиннее» только что закончилось в мою пользу.

Значит, элита первого курса, как назвал нас Белозеров — это, в нисходящем порядке: я, Кристина, Жорж. Затем — крепкие середняки, вроде Мишеля и Анатоля. И, наконец, основная масса — нули и единицы. Ну и — риторический вопрос — кто мог превратить Башню-руину в голема? Пожалуй, из всех нас... только я сам. Вот почему Белозеров так скептически относился к моим предположениям. Кристина, с её пятым уровнем, вряд ли была бы на такое способна. А вот я, с твёрдым восьмым и хорошей перспективой роста, — запросто. Если бы, конечно, знал, как это сделать.

Впрочем, магия тем и хороша, что знать тут — не обязательно. Заклинательные техники лишь помогают использовать магию более эффективным способом, без излишних затрат. А так-то можно работать с энергией напрямую. Что я и делал неоднократно, проламывая стену на заводе Лавра, например, или сражаясь с тем же големом.

Может, у меня не все дома? Какая-нибудь субличность?

Нет! Отставить психологию, Капитан Чейн! Ты же не психолог, ты — воин. Вот и рассуждай, как воин. Да, конечно, на первом курсе никто из курсантов не мог натравить на тебя Башню. Но как насчёт второго курса? Пятого? Как насчёт преподавательского состава? Конкретно — как насчёт Иллариона Георгиевича Юсупова, у которого мотивов и возможностей — как у собаки блох?

Списки, сообщающие уровень магии курсантов, вывесили уже на большой перемене. По пути в столовую я остановился возле стенда, на котором размещалась важная информация, и ещё раз пробежал взглядом рукописные строки, заставляя их врезаться в память. Через месяц проведут новое тестирование, и эти данные станут неактуальными, но именно скоропортящиеся сведения часто бывают самыми полезными. С едой, кстати, то же самое.

— Гордыня — плохое чувство для белого мага, — послышался дрожащий от злости голос у меня за спиной.

Я повернул голову, увидел Жоржа. Оправиться после унижения пацан, кажется, не успел, да не очень-то и старался. Выглядел он так, будто терять ему уже совершенно