После ужина Дилан работал в комнате за столом, всё время кому-то звонил, а я перебралась на кухню, проговаривала материал вслух, чтобы легче запоминался. Занятие увлекло меня, я не заметила, как стрелки на часах дошли до трёх часов ночи. Ахнув, я быстренько пробежала глазами по конспектам для вчерашнего прогулянного зачёта и залезла в постель.

Во сне мне ранили руку, она онемела, но, несмотря на это, я снова уничтожала противников (на этот раз они были в масках). Потом они взяли меня количеством, связали, притащили к себе в штаб, начали допрос. Им хотелось знать, кто меня послал, а я сказала, что этот человек сидит перед ними, и других нет. Тогда в меня начали стрелять, но пули отскакивали от моего тела и попадали в них. Все умерли, но я так и осталась сидеть связанной на стуле.

Проснулась я со сбитым дыханием. Сплошная ерунда. Я отключила будильник и встала с постели, стараясь не двигать рукой. За завтраком выпила сразу две таблетки ибупрофена.

Физкультуру мне поставили сразу, а второй зачет я сдала после пар. В общем, отставание от одногруппников было преодолено, и это радовало. Деловой четверг.

Так как вчера я снова не вспомнила про Захара и не выполнила обещание, то после пар поспешила к нему.

Я влетела к нему в палату со словами:

— Привет! Захар, умоляю, прости меня, я не сдержала слово…

— Привет. — ответил он грустным голосом, отчего напомнил мне ослика Иа-Иа из старого мультфильма.

— У тебя всё в порядке? Что говорят врачи?

— Всё нормально. — по его виду можно было определить, что он не хочет говорить о том, что его гложет. — Завтра мне собираются сделать операцию. Врач сказал, что дольше ждать нет смысла, гангрена прогрессирует. Наркоз решили сделать местный.

— Это же отлично! В смысле, я про операцию… Ещё один шаг к выздоровлению. Смотри, что я тебе принесла! — я достала из пакета книгу Сергея Лукьяненко «Ночной дозор». — Надеюсь, ты её не читал…

— Нет. Спасибо.

— Посмотри мне в глаза: в чём дело? Ты обиделся, что я не приходила эти два дня?

— Нет, нет… — он сглотнул и опустил глаза.

— Ты ведь не… Послушай, я не брошу тебя в беде. Я сказала, что помогу тебе устроиться в жизни, — значит, так и будет. Не смей даже думать о плохом, понял? У меня на тебя планы, и ты нужен мне живым! Ты ведь мне друг?

— У тебя с рукой что-то? — заметил он.

— А, вообразила себя Джетом Ли.

— Не знаю такого.

— Актёр, мастер по боевым искусствам. В общем, не рассчитала силу, ерунда.

— С кем-то дралась?

— Ага. С зеркалом и раковиной.

— Ты передумала убивать его? — сменил тему он.

— Нет! — с выражением сказала я. — Напротив, это-то как раз и не даёт мне покоя. Но ты ничего не должен об этом знать и спрашивать. Для твоего же блага.

— Ладно. — как-то отстранённо ответил он.

— Пошли прогуляемся?

— Да у меня одежды-то нормальной нет, одно тряпьё…

— Вот и купим заодно. Магазин всего в квартале отсюда. Недорогую, чисто на первое время, пока не начал зарабатывать. Отказы не принимаются.

Сначала он отнекивался, затем неохотно встал и начал надевать обувь. Конечно, я понимала, что мне придётся потратить все деньги, накопленные за несколько месяцев получения стипендии, но я очень хотела вернуть Захара к жизни.

Он всё ещё был слаб, мы шли не торопясь, а в магазине он сразу направился в примерочную и сел на пуфик. Я оставила его отдыхать, а сама принялась подбирать ему одежду «на глаз», так как Захар сам не знал, какие размеры носит. Впрочем, мне нравился сам процесс. Жаль, с Диланом редко удавалось весело проводить время. Мне его здорово не хватало, и я держалась в стороне только из-за желания убить Филина. Точнее, меня бесило, что мой муж не поддерживает этого стремления, даже одна мысль об этом портила мне настроение.

Я настолько отвлеклась, что в выбранных джинсах, футболках и свитерах представляла Дилана, а не Захара. Однако, как оказалось, с размером я более-менее угадала.

— Тебе нравится?

— Никогда такое не носил. Непривычно…

— Пошли, подберём тебе кроссовки. Тебе очень идёт новая одежда.

Купленные вещи Захар унёс на себе, старые тряпки я сложила в пакет, мало ли пригодятся. Но и шопинг его не развеселил, он по-прежнему оставался хмурым.

— Ты так и не думал, чем ещё хочешь заняться, кроме строительства?

— Мне не хочется жить. — был ответ.

— Чёрт тебя дери! Не будь ты бабой! — я зарычала, однако не собиралась звереть прямо на улице. — Я убью этого подонка, все будут отомщены, я устрою тебе жизнь, чтобы о тебе заботились, что тебе ещё надо? Сделай милость, перестань стонать! — я перевела дыхание и заставила себя успокоиться. — Извини…

Он бросил на меня полный отчаянья взгляд, взял пакет с тряпьём и пошёл в больницу. Я забежала вперёд и встала перед ним.

— Прости, это нервы.

— Ты права. — выдавил он.

— Если ты сдашься, это будет значить, что он победил. Так что давай без глупостей. Да, и прости меня за грубость. Скоро всё наладится, вот увидишь. Завтра мне прийти?

— Думаю, не стоит.

— Обещай мне, что ничего с собой не сделаешь.

Он помялся, но ответил утвердительно. Я, наконец, ушла. И без того нестабильное настроение опустилось ниже нуля.

Весь вечер пришлось спасаться конспектами лекций и учебниками. Звонила Люда, ругалась, что у меня никак не находится времени, чтобы встретиться. Я обещала, что завтра мы обязательно куда-нибудь сходим. В общем-то, я многое планировала на завтра: досрочно сдать один из экзаменов, узнать в больнице, как прошла операция, и уже потом встретиться с девочками.

Ночью, чтобы не шуметь, я заперлась в ванной и позволила истерике вылиться наружу. Навалилось всё, а подпитки — никакой, силы на исходе. Опустошённая, я вернулась и легла.

— Диана…

— Что?

— Не вздумай делать глупости. — он выдержал паузу, видимо, ждал моего ответа. Такового не последовало, он продолжил. — Я знаю, что ты просила помощи у Ирмы. Ты никуда не поедешь. И постарайся больше не контактировать с ней.

— С чего ты это взял?

— Лишних слов не говори.

— Это бред! Я буду общаться с ней, сколько хочу. Да, и мы собираемся ехать в Нижний Волчок в эти выходные.

— Диана, остановись и услышь меня… — сказал он устало.

— Если встанешь у меня на пути, я смету тебя. Понятно? Спокойной ночи. — ответила я, и собственный голос показался мне каким-то металлическим, словно внутри меня сидел робот.

Я сочла волеизъявления Дилана своеобразной формой ревности. Он чувствовал, что потерял надо мной контроль и что остановить меня, не навредив мне, не сможет.