Тренеры разбили по одним им ведомым соображениям весь дубль на два состава и отправили биться в двусторонке на покрытом снегом поле. Белобрысый Жека и его темноволосый друг Игнат, с которыми я вчера сцепился, не стали усугублять конфликт, просто смотрели на меня, как на пустое место, и я попал в одну команду с ними. Оба считались мастерами, игроками замены в основе, а потому парни в дубле смотрели на них с придыханием. Ну и, конечно, оба настроили остальных против меня. Короче говоря, поиграть снова не дали. Я то и дело читал досаду на лице тренера, когда он смотрел на меня.

Самое удивительное, мои доводы, что я хороший вратарь, не подействовали и на Кирюхина! Это был вообще какой-то бред, что и Костенко, и Кирюхин упорно пытались найти мне место на поле!

Тренер дубля тоже переставлял меня с одной позиции на другую, давая сыграть по четверть часа на каждой, и кого я только не сыграл — левого, центрального и правого защитников, опорника, правого вингера, нападающего-столба… Ладно, вчера я себя показал нормально, потому что, на минуточку, был лучшим игроком в мире! Но сегодня… сегодня, даже если бы партнеры играли бы со мной в пас нормально, все равно я бы опозорился, а уж с учетом того, что они не помогали и словно не видели меня, я опозорился вдвойне.

В общем, авторитета сегодняшний матч мне не прибавил, а только усилил и утвердил распускаемые Игнатом слухи, что я чей-то протеже, наверное, жених дочки какого-нибудь высокопоставленного генерала, раз меня-неумеху взяли в команду.

И вот с этими не сказать что дружелюбными парнями мне предстоит провести месяц. Месяц изоляции!

Ладно, парни, плевать, я собирался тренироваться и доказывать. Беспокоило другое — природа звала выполнить основной инстинкт!

Утром я проснулся не только с бешеным стояком, но и с осознанием: я на целые сутки худший в мире любовник. Нормально?

Вчера Лиза наконец-то ответила на мое сообщение — третье или четвертое по счету — и согласилась пойти со мной на свидание, сказав, что сообщит сегодня, где встретимся, и я твердо надеялся вступить с ней в горизонтальные отношения, ведь весь следующий месяц такой возможности не будет, и такая подстава! Но, откровенно говоря, мне было плевать, какой там Нерушимый любовник, главное, член реально нерушимый! Боевой боец мой тверже стали, таким только орехи колоть! Ну, или в хоккей играть! А раз так, то осталось только не промахнуться. Ну и соблазнить даму, разумеется…

Ночевал я, кстати, у тети Розы Рубинштейн, старой знакомой Льва Витаутовича. Из рассказов Витаутыча мне представлялось, что тетя Роза — этакий шпион в юбке, Мата Хари и Наташа Романофф в одном флаконе, а на деле оказалось, что это бабуля, которой сто лет в обед. Разве что взгляд ее стальных глаз был таким, с каким, думаю, чекисты кололи предателей Родины.

Тетя Роза выделила мне комнату и пообещала кормить завтраками за сущие копейки — пятьсот рублей за ночь. На наши — пять косарей, нехило так. Я мог бы пойти в отель, мне бы самому там было спокойнее, но бабуля, оттаяв, рассказала много чего интересного и о Льве Витаутовиче, и о современной Москве, а такая информация стоила дороже пятихатки.

Утром старуха накормила меня пролетарским бутербродом и парой яиц вкрутую. К чаю были сухари и сахар вприкуску.

— Надумаете привести даму в гости, юноша, проследите, чтобы не сильно стонала. У меня сон чуткий.

С таким напутствием она отправила меня на первую тренировку в дубле. Стояк, поутихший во время завтрака, при виде симпатичной соседки тети Розы снова проснулся, и к метро я шел, чуть ли не ламбаду танцуя. Правда, боец сразу поник, стоило мне переступить порог врачебного кабинета.

Короче, я твердо решил, что если все сложится (я был уверен, что таки сложится), то буду сегодня ночевать у Лизы. Ну, или она у меня, и плевать на чуткий сон тети Розы. А что плохой любовник… даже худший в мире. Разве это совместимо с тем, что выдает мой организм? Уж как-нибудь не промахнусь, или сама Лиза поможет, девушка-то прогрессивная, испорченная тлетворным влиянием Запада, такая, небось, и порнографию смотрит, а дальше природа все сама сделает…

Или облажаюсь? Вспомнились пельмени, расползшиеся в склизкую жижу, на даче Ирины Тимуровны… Да уж. А и пофиг, в крайнем случае прикинусь девственником (так и есть же!) и предоставлю все заботливым женским рукам…

— Эй, новенький! Как там тебя? — с приятных планов сбил голос тренера.

Ой, нехорошо, Саня, соберись, чего поплыл-то? Итак, обосрался в двусторонке, теперь еще и тренера не слушаешь!

— Виноват. Саня я. Александр.

— Маня! — заржал Игнат.

— Будешь так же слушать тренерские установки, надолго не задержишься. — Кирюхин прожег меня взглядом и покачал головой.

Да уж, влетел я, теперь на сборах точно пощады не будет! Но это ладно, а вот если не покажу себя… Фигово, что с первого дня тренер смотрит косо. Оно и понятно, я ж еще себя не проявил, меня ему навязали. На недругов моих, навязанных за какую-то провинность, он тоже косился неприветливо, хотя оба вроде как из основы в дубль угодили. А что остальные бычат — так пройдет. Олег, вон, с Алексеем тоже бычили, ничего, чуть ли не приятелями стали.

Успокаивая себя так, я слушал тренера и думал, что мне ой как нужна разрядка! Уже психую на ровном месте, на людей кидаюсь. Вот зачем снежок вчера кинул и с Игнатом потом сцепился? Все-таки у Звягинцева гормональный фон был, г-хм, помягче.

— Так что, игроки, жду вас завтра ровно в десять на Курском вокзале, билеты раздам на месте, — завершил Кирюхин. — Не забудьте паспорта. И головы.

— Ноги, главное — ноги! — пошутил простолицый улыбчивый парень.

— Хвост! — продолжил Мика Погосян.

— А вот хвост лучше оставить дома, пусть не мешает, — на полном серьезе заметил Кирюхин. — Бабам своим оставьте, целее будет.

Грянул смех. Футболисты отправились в раздевалку, обмениваясь шутками про хвост, а меня Виктор Иванович подозвал к себе. Очкастый, низкорослый, толстый, с обрюзгшим лицом, он напоминал помесь бульдога с бочонком, причем пивным.

— Александр, — проговорил он, когда все ушли. — Надеюсь, ты понимаешь, что наше сотрудничество — не гарантия того, что тебя возьмут в нашу сработанную команду, которая полностью укомплектована.

— Я игрой докажу, что достоин остаться.

— Ценю рвение, но его недостаточно. Как и твоей физической подготовки. Нагрузки будут очень высокими. Очень. Мы будем тренироваться целый рабочий день. Если не уверен в своих силах, лучше сразу отказаться.

Он очень хотел, чтобы я так и поступил. Но нет, товарищ Кирюхин.

— Уверен, что справлюсь, — стоял на своем я.

— Надеюсь, что ты займешь достойное место в команде.

В раздевалке я сразу же глянул в телефон, и губы сами растянулись в улыбке. Лиза Вавилова мне написала! Я даже не открыл сообщение, а боевой боец поднялся, восстал, как Спартак в Древнем Риме, и мне пришлось поворачиваться к распахнутой дверце раздевалки.