характер, и что его поступки говорят больше, чем слова. Я также начала понимать, почему он идеальный партнер для папы. В чем-то они похожи, но Нейта труднее прочитать. Из-за его сурового поведения мне приходится быть особенно внимательной, чтобы заметить любые изменения в выражении его лица.

Сейчас на нём нет ни одной эмоции, что может означать многое. Он зол, разочарован?

А может, он просто равнодушен, как и большую часть времени.

Я не могу перестать смотреть на него, изучать и любоваться этим лицом, словно долго не увижу его. Я запечатлела все в своей памяти, например, как на нём сидит костюм или как величественно он выглядит в нём.

Не могу перестать смотреть на его густые брови и ресницы, на легкую щетину, покрывающую челюсть, и на то, как несколько прядей темно-русых волос падают на его лоб при каждом порыве ветра.

И на мгновение мне захотелось стать этими развивающимися волосами или чертовым ветром. Неважно чем.

Но от чего я действительно не могу оторвать от глаз, так это от его темных глаз, которые сейчас кажутся почти черными. У них есть собственный язык, который никому не разрешено выучить, как бы они ни старались.

Язык, на котором я уже давно отчаянно пытаюсь научиться говорить.

Я сжимаю телефон сильнее, набираюсь смелости и говорю:

— У меня нет парня.

— Минус один поводов для беспокойства Кинга.

Я закусываю нижнюю губу, не в силах скрыть разочарование от того, как грубо он игнорирует мое заявление и сводит все к папе.

Будет лучше, если я остановлюсь.

Обычно я бы так и поступила.

Нейт не из тех мужчин, на кого любят давить, и я не исключение.

Но если бы я это сделала, то достигла бы того, к чему стремилась? Я ждала своего восемнадцатого дня рождения, чтобы закричать о том, что я теперь женщина.

Что я хочу, чтобы он видел меня такой.

Наверное, поэтому спрашиваю:

— По-твоему, у меня должен быть парень?

— Это меня не касается, малышка.

— Я-я не ребенок.

Его губы подергиваются.

— Но ты только что надула щёки как ребенок.

Чёрт. Я знала, что он все еще видит во мне маленькую девочку. Разве он не замечает, что я уже выросла? И то, как смотрю на него.

Что я просто не могу перестать делать это?

— Теперь касается, — настаиваю я. — Так что ты думаешь?

— На счёт чего?

— Следует ли мне найти парня?

— Нет.

Мое сердце чуть не разрывает грудную клетку и выскакивает, чтобы станцевать у его ног. Он сказал, что мне не следует заводить парня. Это не может быть бессмысленным, правда?

— Почему нет? — я стараюсь звучать твердо, но в конце концов не могу сдержать тремор.

— Кингу это не понравится.

Ох.

Итак, снова мой отец.

Кажется, ещё чуть-чуть и я выйду из себя, потому что все еще отказываюсь принимать это.

— А ты?

— А что я?

— Ты бы хотел, чтобы у меня был парень?

Он делает паузу, затем говорит:

— Я нейтрально к этому отношусь.

Правильно.

Конечно, как же иначе.

Зачем королю джунглей смотреть в сторону заблудшего детеныша, если рядом с ним бесчисленные львицы?

Ощущение пустоты в груди, которую я почувствовала, когда подумала, что он не появится, возвращается, и я прижимаю телефон сильнее к грудной клетке, пытаясь сохранить безразличное выражение лица.

Это был бы идеальный момент, чтобы набить желудок ванильным мороженым или молочным коктейлем, прячась в шкафу.

— С днём рождения, Гвинет, — он лезет в карман, достает маленькую синюю коробку и бросает ее мне.

Я уронила телефон на колени, чтобы поймать ее. Стоило мне получить от него подарок, как я почти сразу забыла о его словах. И о равнодушии, о котором говорят все СМИ.

Почти.

— Могу я её открыть?

— Конечно.

Я ещё даже не открыла другие свои подарки, но те, которые получаю от Нейта, всегда стоят первыми в списке. Раньше он всегда дарил мне игрушки и книги. Этот не похож ни на одно, ни на другое.

Внутри я нахожу браслет, состоящий из золотых звеньев с подвеской в ​​виде весов, свисающих с цепочки. Перекатываю его между пальцами и улыбаюсь.

— Это так красиво.

— Моя ассистентка выбрала его.

Я перевожу взгляд с браслета на него.

Он дает мне понять, что никогда не выберет для меня что-то подобное, но что бы то ни было, это он купил его, и это все, что имеет значение.

— Все еще красиво. Спасибо.

— Кинг сказал, что ты хочешь изучать право.

— Да. Он мой образец для подражания.

И ты.

Я не говорю этого, потому что кажется, что он возведёт стены между нами за считанные секунды. Напряжение в его челюсти и лице пугает меня.

Но, видимо, этого недостаточно, потому что я выпаливаю:

— Можешь помочь мне надеть его?

— Нет.

Это прямой отказ, который заставляет меня вздрогнуть. Обычно он не отказывает мне в просьбах, даже несмотря на то, что я часто делаю их. Хоть я и знаю Нейта всю свою жизнь, он всегда так или иначе пугал меня.

Полагаю, что люди боятся и моего отца.

— Почему нет?

— Ты можешь сделать это самостоятельно, — выражение его лица становится отстраненным, и я знаю, что он закончил с разговором и уйдет, закрыв все двери перед моим лицом.

И если он сделает это, мой план на сегодня потерпит грандиозный провал.

Если он уйдет, у меня ничего не получится.

Нейт до сих пор не считает меня взрослой. Думает, что я ребенок, и если я не сделаю что-то взрослое, его представление никогда не изменится.

Если сейчас я не сделаю это, то уверена, что буду сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

И вот, я собираю остатки своего мужества и встаю, позволяя своему телефону и коробке упасть на качели.

Благодаря отцовским генам мой рост далеко не маленький, но я все равно едва дотягиваюсь до плеч Нейта, даже на каблуках. И кажусь такой крошечной по сравнению с его широкими плечами и мускулистым телосложением.

Но я не позволяю этому остановить меня и подхожу ближе, пока моя вздымающаяся грудь почти не касается его. Ткань моего платья оказывается в нескольких дюймах от его сшитого на заказ пиджака.

Я не в первый раз нахожусь рядом с ним так близко, но это впервые при новых обстоятельствах, в центре которых тепло, разливающееся под кожей и непонятные импульсы, сопровождающиеся снами и мечтаниями, в которых он всегда главный герой.

Сны, после которых я чувствую приятную влагу и жажду его прикосновений.

— Что по-твоему ты делаешь? — его