Шрифт:
Закладка:
«Я бы предпочел видеть мой народ под турецким игом, чем под полным контролем его образованных соседей… Просвещенные народы требуют от тех, кем они правят, их душу, то есть, говоря иначе, их национальную принадлежность». Да, когда «просвещенные» народы весной 1999 года бомбили Югославию, многие из нас, вероятно, думали о том же самом, о том, какова может быть цена этого «просвещения». Да и «просвещения» ли? Впрочем, из этого вовсе не вытекает, что «турецкое» (татарское, монгольское, казахское, китайское, индийское и т. п.) иго чем-то лучше. Славянский мир — мир, волею судеб сформировавшийся на стыке Европы и Азии, но он не европейский и не азиатский. Он вполне самодостаточен и имеет право на самостоятельное существование без какого бы то ни было участия «просвещенных» и «непросвещенных» соседей…
…Несмотря на, казалось бы, полный успех хорватов, управление Хорватией перешло в руки австрийских чиновников, назначавшихся из Вены. Официальным языком стал немецкий. А в 1868 году, в результате долгой закулисной борьбы, Хорватия снова стала частью Венгрии.
1868 год стал переломным в истории Хорватии. Соглашение 1868 года полностью блокировало любую возможность изменения ее статуса в составе Австро-Венгрии: пересмотр соглашения мог быть осуществлен только с согласия парламента Венгрии, и всем было ясно, что Венгрия никогда на это не пойдет. Так начался долгий и противоречивый путь Хорватии к национальному самоопределению…
Хорватские политические деятели искали союзников. Лидер Хорватской Партии права Евген Кватерник побывал в России, во Франции. Своим союзником хорваты считали и православную Сербию, где жили их единокровные братья-славяне. Именно в Хорватии впервые прозвучало слово «Югославия», под которой здесь понимали федерацию южных славян, освободившихся от ига «просвещенных» и «непросвещенных» соседей.
Глава хорватской католической церкви, епископ Йосип Штросмайер, выдающийся славянский политический деятель и просветитель, основал в 1867 году в Загребе Югославскую академию. Прекрасно понимая, что разница в вероисповедании может стать главным препятствием в деле объединения славян, он ставил своей целью добиться на славянских землях духовного примирения православной и католических церквей: вероисповедание не может служить причиной разделения братских народов. Й. Штросмайер выступал против некоторых догматов католицизма, способных оскорбить чувство православных верующих, в частности против догмата о непогрешимости римского папы. Штросмайер и его сторонники поддерживали контакты с Сербией и были готовы в подходящий момент выступить за отделение Хорватии от Австрии, за создание единого югославянского государства.
Огромный энтузиазм вызвали в Хорватии вступление русской армии на Балканы в ходе начавшейся русско-турецкой войны 1877–1878 годов и победы русского оружия в Болгарии. Хорваты ждали от России помощи в национальном освобождении, и казалось, что долгожданный «момент» вот-вот наступит…
Но параллельно с ростом национально-освободительных настроений в хорватском обществе набирал силу и другой процесс. Хорватский национализм, вышедший из темных углов сознания мистически настроенной части хорватской интеллигенции и охотно подхваченный австрийскими и венгерскими властями, видевшими в национализме средство разобщения славянских народов, зародился на рубеже 1860-1870-х годов. «Отцом» хорватских националистов считается философ и публицист Антун Старчевич. В молодости он увлекался идеалами иллиризма, но затем постепенно отошел от идей славянского единства. Увлекшись раннесредневековой историей Хорватии, он пошел по тому пути, который повторяли и продолжают повторять сотни «любителей истории» фашистского толка: по пути фальсификации истории на основе создания собственной мифологии, собственного «нового взгляда на историю». Старчевич попытался доказать, что хорваты — не славяне, а германцы, потомки готов, принявших славянский язык. Эти «хорватоготы» якобы завоевали Балканы и покорили славян, которые стали их рабами. «Раб» по-латыни звучит как «servus», «серв», и отсюда-то, утверждал Старчевич, и произошел якобы этноним «серб». Значит, делал вывод Старчевич, сербы — исторические, «исконные» рабы хорватов, нация неполноценная, «недочеловеки». Практически то же самое, как мы помним, говорил обо всех славянах вообще Гитлер: вероятно, и у Старчевича, и у Гитлера были одни и те же духовные учителя.
Старчевич освоил тот образ «скромного народного вождя», которому потом интуитивно следовали все фюреры мира: вел скромный образ жизни, старался быть «ближе к народу», в своих публицистических выступлениях обличал власти и заступался за «простой народ», говорил об угнетении хорватов «инородцами»: сербами и венграми. Вместе с Евгеном Кватерником Старчевич создал Партию права, однако вскоре отделился от нее, создав свою «Чистую Партию права» (ну как же обойтись без деления на «чистых» и «нечистых»!).
После смерти Старчевича лидером «чистых» стал Йосип Франк. Националисты выступали за создание Великой Хорватии, которая должна была объединить все населенные хорватами земли и стать равноправным автономным с Австрией и Венгрией образованием в составе империи Габсбургов: «дуалистическая» Австро-Венгрия должна была превратиться в «триалистическую» Австро-Венгро-Хорватию. При этом ни о каком выходе Хорватии из состава империи Габсбургов речь не шла: «чистые» хорватские националисты являлись надежными союзниками Вены и яростными противниками Сербии и сербов. Хорватия же, по замыслу националистов, должна была включать в себя Хорватию, Боснию и Герцеговину, часть Словении и именоваться «Великой Хорватией».
Но гораздо большее влияние, чем националисты типа Старчевича, имели в Хорватии сторонники епископа Штросмайера и Евгена Кватерника. Идея союза югославянских народов преобладала в общественном сознании хорватов. Сторонники федерализма выступали за создание Югославии как объединения живущих в Австро-Венгрии сербов, хорватов и словенцев и за преобразование Австро-Венгрии в Австро-Венгро-Югославию. В этом федералистски настроенные хорватские деятели находили поддержку у словенцев, у сербов, но только не у своих «чистых» националистов, которых негласно поддерживала официальная Вена. Здесь давно поняли, что австрийская монархия может выжить, лишь сталкивая лбами народы Австро-Венгрии. Чехов натравливали на венгров, венгров — на хорватов, хорватов — на сербов. Но сохранить единство монархии, постоянно балансируя на взаимном недовольстве разных народов, правящие круги Австрии не могли — рано или поздно это недовольство должно было обратиться против самой монархии.
Сербы
Проникновение славян на Балканский полуостров началось в середине I тысячелетия нашей эры, достигнув своего пика во второй половине VI — первой половине VII веков. Славяне распространились по всему Балканскому полуострову, включая Грецию, оказав серьезное влияние на судьбу Восточной Римской империи — Византии. Среди пришедших на Балканы славянских племен были и сербы. Этноним «сербы» — явный иранизм сарматского или аланского происхождения. Основной массив сербского населения осел в междуречье Дрины и Моравы, на юго-западе современной Сербии, и уже вскоре началась его постепенная христианизация,
