И в свое время она полюбила Отца.

Я вижу их вместе в кузнице. Пот блестит на их щеках. Они улыбаются только вдвоем. Отец — проворный и легкий. Мать — сильная и выносливая. Он был ее щитом, она — его мечом. Они были двумя частями одного целого, одной сущностью.

На мгновение образ сменяется оболочкой отца, неестественно шагающего к кузнице без серпа — так мы узнали, что он умер.

Я тряхнула головой, разгоняя мысли, и принялся за работу.

Не успела я оглянуться, как последний пировавший ушел. Остались только мы с Матерью, как всегда в конце долгого дня. Угли становятся оранжево-красными, тени удлиняются.

— На сегодня хватит. — Мать похлопывает по горну наковальни, возвращает молот на место, разминает плечи, а затем разминает запястья. Сколько бы мы ни занимались этой работой, она все равно сопровождается болью. Каждый удар отдается в локтях и плечах. Ядро изнашивается. Болят колени. Кузница требует напряжения всех частей тела.

— Я уберусь.

— Спасибо. — Мать кладет руку мне на плечо. — То, что Давос сказал ранее о твоем браке...

— Я ничего не думала об этом.

Она улыбается. Она знает, что я лгу.

— Я хотела, чтобы ты знала, что я не знала заранее, что он заговорит об этом. Если бы знала, я бы тебе сказала.

— Я понимаю, — тихо говорю я. С тех пор как Отец умер, а Дрю уехал в крепость, мне уже много лет кажется, что есть только она и я. Мы работаем вместе каждый день. Каждый вечер ужинаем вместе. Она единственная, кто по-настоящему понимает мои обстоятельства.

— После того, как мы выживем завтра, если лорд вампиров не будет убит, мы поговорим о твоих бракосочетаниях. Я не пошлю тебя вслепую. И я сделаю все возможное, чтобы найти тебе достойную пару.

— Спасибо, — искренне говорю я.

— Конечно. — Она наклоняется вперед и целует меня в лоб, хотя я знаю, что он покрыт металлической пылью и сажей. — А теперь не торопись. Завтра ночью мы будем сидеть дома, а с рассветом начнутся приготовления, так что наслаждайся этим временем сама.

Мать слишком хорошо меня знает.

После ее ухода я провожу рукой по гладкой поверхности наковальни. Ногти задерживаются на бороздках более мягкого металла горна. Он еще теплый от ее работы.

Дом.

Каждый месяц вампиры приходят, чтобы попытаться забрать все это у нас. Но, согласно старым историям, проникновения из месяца в месяц — это лишь легкие удары. Настоящая битва будет завтра. Последние несколько месяцев Дрю уговаривал меня не задумываться о своей возможной гибели, но как же иначе? Как и предупреждают старые истории, луна становится все более зловещей, тускло-розовой, темнеющей с каждой ночью. Это нельзя игнорировать.

Я приступаю к уборке. Сначала подметаю весы, затем сгребаю угли, складывая их к задней стенке. Странно думать, что мы не будем разжигать их через несколько часов, когда рассветет. Затем я направляюсь к задней стенке.

В задней части кузницы есть хранилище, встроенное в толстые стены. Я проверяю и пересчитываю серебро, убеждаюсь, что все слитки уложены именно так, как любит Мать. Затем я запираю дверь, на лицевой стороне которой выплавлены крутящиеся циферблаты. Циферблатный замок — странное приспособление, придуманное моей прапрабабушкой. Она хранила его устройство в тайне до самой могилы. Каждая кузница оставила свой след — великое произведение. Моя до сих пор остается загадкой.

Возможно, я придумаю, как сделать свой собственный уникальный замок и заменю его. Никто из живущих не знает, как починить тот, что вплавлен в дверь. Но плюс в том, что никто, кроме нашей семьи, не знает, как он работает и как его открыть. Страх сочетается с отчаянием и порождает неверные решения, всегда говорит Мать. Мы должны защитить серебро, ведь это наша единственная защита от вампиров. Защита, которая с каждым днем становится все слабее.

Тем, кто попадает в Деревню Охотников через крепостные ворота и вступает в нашу общину, запрещено покидать ее. Это часть нашей жертвы, чтобы сохранить мир в безопасности от вампиров. Никто не входит и не выходит, в том числе и вампиры. Пространство для прохода людей означает пространство для прохода вампиров. Единственный путь через крепость — это единственная, строго охраняемая связь с внешним миром.

Исключение составляет только мастер охоты. Ему разрешено выходить через внешние ворота, чтобы встретиться с торговцами, которых созывают со стен другие охотники. Есть вещи, которые мы не можем производить сами, а именно железо и серебро.

По словам Дрю, Торговая Компания Эпплгейт, перевозящая редкое необработанное серебро с далекого севера, уже почти год не заходит в портовый город неподалеку от нас. Мы с матерью начали беспокоиться, что они могут никогда не вернуться. Мы не раз за ужином обсуждали, что будем делать, если серебряные жилы в тех далеких шахтах иссякнут. Она уже начала обращаться к старым семейным записям в поисках идей, как эффективнее переплавить имеющееся, но сломанное оружие и переделать его в серпы-полумесяцы, которые носят охотники, не потеряв при этом силу серебра.

Дверь кузницы открывается. Лунный свет танцует с лампами, когда в кузницу проскальзывает фигура в плаще. Я не бью тревогу, потому что знаю этого человека с первого взгляда.

— Все выглядит хорошо, — оценивает Дрю.

— Я рада, что тебе понравилось. — Я запрыгиваю на один из столов. — Я действительно не думала, что ты сможешь прийти сегодня.

— Я должен был. — Он садится рядом со мной, и мы задерживаемся в комфортном молчании на несколько минут. — Слушай, у нас мало времени, так что завтра...

— Не надо. Мне не нравится этот тон.

Он все равно продолжает.

— Завтра тебе придется защищать Мать.

— Я знаю.

— Они все еще у тебя? — Он переходит к делу. Неумолим, мой брат.

— Конечно, есть. Один здесь, — я кивнул в сторону кузнечных инструментов, — и один в доме, как ты мне и говорил. — Я неловко отодвигаюсь. — Но не лучше ли отдать их в крепость? Разве охотникам не пригодится все оружие, которое ты сможешь достать?

— Благодаря тебе и Матери у нас их более чем достаточно. — Он отталкивается от стола и направляется к стеллажам с инструментами. Дерево на боковой стороне стеллажа расшатано в месте примыкания к стене. За ней лежит серп. Дрю велел мне сделать его втайне.

Потом