Тобиус выбрался к месту прошлой стоянки, где они вместе с Эммой разводили костёр. Оный, кстати, вновь горел. Собранный хозяевами, неумело сложенный и неумело подожжённый, он всё же горел, даря тепло и уют посреди ночи и даже собравшиеся вокруг лекантеры1 ощущали это. Хотя и старались держаться от огня на некотором расстоянии.

# # 1 Природные оборотни.

Они перешли в свои «человеческие» формы, став почти что обычной… слегка одичавшей семьёй какого-нибудь лесника. Дядья и тётки, полдюжины детей и подростков, доминирующая пара из вожака и его, с позволения сказать, жены, и несколько стариков, совсем седых, с прорехами в улыбках. Одетые в шкуры и шерсть, они слегка робко приветствовали чужака, чувствовалось, что вестерлингва давалась им с трудом, словно тем, кто знал её, но изрядно отвык от живой речи.

Мужчины вытащили ближе к огню тушу, которую на первый взгляд можно было принять за лесного кабана. Однако на самом деле вживую такого зверя Тобиусу видеть ещё не доводилось, он был огромен, не имел клыков, и, судя по форме головы, никаким кабаном не являлся. Деодон, — вот, что это было, зверь, который вымер в Валемаре тысячи лет назад. На туше виднелось множество кровавых следов, оставленных волчьими зубами, особенно на непомерно толстой шее. Понадобились усилия нескольких варгов, чтобы завалить такую добычу. Откуда-то появились острые кремневые ножи, посаженные на рукоятки из костей, началось свежевание.

Взрослые, не занятые в этом славном деле, расселись вокруг огня, переговариваясь друг с другом; дети же крутились вокруг мяса, вид разверзнутого нутра привлекал их горящие глазки. Вожак, проявляя скорее человеческие черты, чем волчьи, вырезал и скормил щенятам обе почки и часть печёнки. Получив закуску, перемазанные в крови и безмерно довольные, волчата были отогнаны, чтобы не мешали.

Вскоре костёр превратился в большую кучу горячих углей, на которую лекантеры уложили пластами неровные куски деодоновой вырезки. Стало темнее, но глаза быстро привыкли, да и синева насыщенных гурханой1 растений округ окрепла; запахло жареным. Сидя в ароматном полумраке, Тобиус следил за тем, как щенки играли с выпущенным из сумки Лаухальгандой.

# # 1 Энергия, необходимая магу для заклинаний.

— Значит, теперь добрый волшебник путешествует один? — обратился к нему вожак, сидевший рядом на примятой траве.

— Как видите.

— Блуждание в наших дебрях без помощника очень опасно. Даже для того, кто повывел зло из старой крепости.

— У одиночного путешествия есть и превосходные стороны, — я могу быть очень незаметным.

— И всё же.

— Вам удаётся жить здесь, уважаемый, придётся и мне постараться. Всё же Дикая земля не чужда жизни, она даёт крошечный шанс приспособиться.

Стали переворачивать мясо, и оно вновь зашипело.

— Мы живы привычкой и единством. Прежде многие наши предки погибли, выведывая опасности этих лесов. На их костях зиждется наш уклад, на их костях и плече родни. У вас есть ли такая опора?

Серый маг не ответил, так как знал, что ответ не требовался.

— Запах зимы витает в воздухе с каждым утром всё более явно, — сказал лекантер задумчиво.

Добрые хозяева подали ему немалый кусок сочного, слабо пропечённого мяса, опять же ведя себя, прежде всего, как люди. Впрочем, между собой они следовали волчьим привычкам, и вожак вцепился в пищу первым. Мясо деодона было жёстким, привкус пепла горчил и не хватало соли, но Тобиус ел и нахваливал, не обращая внимания на мелочи. Пир медленно тянулся почти два часа, после чего хозяева ушли к себе, в древесный дом, пожелав спокойного сна. Однако, глядя в темноту наверху, где сквозь листву изредка проглядывал свет той или иной звезды, серый маг точно знал, что кроме Лаухальганды и заклинаний его сон этой ночью будут охранять, как минимум два лютоволка.

Наутро, распрощавшись с хозяевами синей долины, Тобиус отправился в дальнейший путь. Он искренне надеялся, что удача не оставит его в ближайшем будущем, и что добравшись до места, он не получит устный посыл в обратном направлении, сопровождённый механическим ускорением через соприкосновение чьей-либо ступни с деликатной частью его спины. По мнению радушного лекантера, это было весьма вероятно.

Однако следующим серьёзным испытанием на его пути стала безмолвная и равнодушная стихия, — Тобиус выбрался на берег великого Якона.

Огромная река, проистекавшая вдоль западных границ королевства Ривен от самых берегов Седого моря, позже забирала восточнее, чтобы соединиться с бурными водами Палефата и вместе с ним отправиться дальше на юг. Широкое и глубокое течение, которое описывали ещё гроганские хроники как преграду между владениями благословенной Империи Дракона и землями непостижимыми, дикими, непригодными для заселения.

Вдосталь насмотревшись на реку с кручи, волшебник призадумался было над тем, как полегче спуститься бы к воде и создать там ледяной плот… правда, когда в последний раз он использовал льдину для сплава по Ильме, в них с Эммой врезался своим панцирем огромный тестудин и Тобиус едва не утонул. А тут не узкая, хоть и бойкая Ильма, тут великий Якон, чьи воды мутны и полны живности. Не то, чтобы серый маг ощущал присутствие чего-то опасного в воде, однако воспоминания о последнем плавании были ещё свежи.

Искать брод он не собирался, на это могло уйти несколько дней, если не недель, а потому Тобиус решился встать на крыло. Его неприязнь к высоте никуда не пропала, но в тот момент полёт казался меньшим из зол. Нельзя было забывать, однако и о том, что эти территории изобиловали аномалиями. В лучшем случае, попав в таковую над рекой, волшебник мог попросту лишиться Дара и упасть в воду, а худшие варианты и рассматривать не хотелось. Поэтому лишь после тщательного изучения пространства вокруг путём Истинного Зрения, Тобиус пробудил чары Крыльев Орла.

Незримые крылья легко оторвали его от земли и понесли над спешившими прочь водами Якона. Полёт был кратким и, когда он завершился, маг не смог не обернуться и не бросить взор на оставленный берег. Он чувствовал, что покинул родной и понятный ему мир людей ещё тогда, переходя через Ильму, но теперь, когда позади остался великий Якон, Тобиус ощущал себя едва ли не в чужедальней вселенной.