сейчас позволяла себе лежать, расклеившись, и беззвучно плакать. Часто я гладила живот, пытаясь так успокоить и себя, и малыша, и, кажется, это действовало на него. Он изредка пинался, когда просыпался, но в этот день не капризничал. Вот только я боялась, что это следствие отслойки плаценты, а не результат моих поглаживаний.

Врачи уверили меня, что с малышом всё в порядке, но я всё равно беспокоилась. Он был долгожданный, и я надеялась, что всё обойдется без последствий, и в нужный срок ребенок появится на свет горластым и здоровеньким.

– Долго спать будешь, или мне твоего принца потребовать сюда, спящая красавица? Ты в курсе, что такой долгий сон вреден? – окликнула меня под вечер моя соседка со второй кушетки.

Ее положили после обеда, но я почти всё время спала, так что избегала общения с ней. Она была излишне болтливая, прямо как медсестра, а я не была настроена на длительные разговоры. Мне хотелось, чтобы все оставили меня в покое и дали побыть в желанной тишине.

Я взяла в руки телефон и глянула на время. Восемь часов утра. Неужели я настолько потеряла счет времени, что не заметила, как проспала весь день и всю ночь?

Обернувшись, я увидела перед собой женщина лет тридцати пяти. Слегка потрепанную жизнью, но довольно счастливую.

На внешность она была, скорее, на любителя, но кольцо на безымянном пальце имелось. Всё лицо в мелких морщинках. Голубые глаза. Очень загорелая кожа лица, будто она всю жизнь проработала где-то в поле, под палящим солнцем.

– Иногда сон полезен, особенно если организм требует, – ответила я хриплым после сна голосом.

– Что, первая беременность? Выглядишь больно испуганной и неуверенной, я такой была, когда рожала первенца. Ну ничего, пообвыкнешься, а потом с роддома не будешь вылазить. Поганой метлой не смогут прогнать. Вон, я уже пятого рожаю. Каждую собаку на этом районе знаю, что уж говорить о врачах. Кстати, тебя-то как зовут?

Насчет болтливости я была права, но, кажется, многословности от меня и не требовалось. Она успешно забивала своей болтовней внешний фон, что меня вполне устраивало.

– София я.

Честно говоря, мне не сильно хотелось общаться я с кем-либо, и я не спросила в ответ, как ее зовут. Тонкий намек, что я не хочу говорить. Но женщина оказалась не из тех, кто понимает намеки. Немного нагловатая, словно всю жизнь прожила в среде, где интроверты были невиданным доселе зверем.

– А меня Людмила звать, но я все эти официозы не люблю, так что Людка я, так меня и кличь. А ты кого ждешь, узнавала? Или решили с мужем, как это сейчас новомодно, сначала сделать бэби… папрти…

– Гендер-пати.

– Ну да. Так что? Кого ждешь? Мальчика? Девочку?

Кажется, отставать от меня она не собиралась.

– Мальчика, – всё же сказала я, чувствуя, что проще с ней поговорить, чем объяснить, почему не хочу этого делать.

– Мальчик – это хорошо. Я тоже. У меня же, кстати, первые четыре девчонки, так что на этот раз муж сказал, чтобы без пацана не приезжала в деревню. Но если вдруг девку рожу, поменяемся, – пошутила она и расхохоталась, а вот я напряглась. Что-то мне подсказывало, что она была настолько простой, что вполне могла предложить это на полном серьезе.

– Но ты долго не засиживайся, после пацана сразу за вторым иди. Так мужика точно можно удержать. Двое детей лучше, чем один.

Я поморщилась, так как беременеть от Гордея снова не собиралась. Да и рожать еще раз… Точно не в ближайшее время. Не уверена, что смогу кому-то снова довериться настолько, чтобы хотеть от мужчины ребенка.

На удивление, разговор отвлек меня от моих проблем, но я снова вспомнила о вчерашней измене.

– А ты чего расклеилась, подруга? У тебя же всё хорошо, выкидыша нет, так что родишь себе здоровенького пацана. А уж муж какую вечеринку закатит в честь наследника. Ты вон замужем, погляжу, да и колечко поди дорогое, не из дешевых. Палата платная. Это я тут так, сбоку припеку. Мест нет, а я ведь многодетная мама, скандала врачи не хотят, что положить меня не могут. Так что повезло в этот раз. Я ведь когда второго рожала, меня даже до больницы не довезли. Я прямо на парковке на каталке и родила. Про меня до сих пор тут байки ходят.

Она настолько задорно рассказывала свои истории, что я даже повеселела, хоть на душе и царила грусть. Люда была такой открытой и не злой, что у меня вдруг возникло желание поделиться с ней о наболевшем. Эффект попутчика. Мы ведь с ней больше не увидимся, да и общих знакомых у нас нет и не будет, так что ей я смогу выговориться и облегчить себе душу хоть чуть-чуть.

– А нет повода мне счастливой быть. Мне муж изменил вчера с секретаршей. Прямо как в самой дешево снятой мелодраме, – горько прошептала я и опустила глаза, чтобы скрыть, что вот-вот польются слезы. Мне не хотелось плакать. Осточертело уже. И так глаза наверняка опухшие.

– С секретаршей? – удивилась Люда. – Значит, богатый муж у тебя? Ну, ладно, что ты так прям. Твой хотя бы скрывает от тебя измены. А я вот деревенская, муж не богач, а измен своих вообще не скрывает и не скрывал никогда. С самой первой беременности моей ходит налево. Ты, моя дорогая, с жиру бесишься, честно тебе говорю. Мужики все такие. Просто нужно смириться с этим. Ты богата и любима, чего тебе грустить-то? Я вот уверена, что муж сказал тебе, что любит тебя, а с ней только пар выпускает. Так ведь?

И откуда она всё знает? Опыта у нее в жизни, конечно, больше, чем у меня, но всё же.

– А вредные привычки есть у него? Пьет, курит, наркоманит? Может, в карты деньги проигрывает?

Я не совсем понимала, к чему она клонит, но отрицательно покачала голово.

– Так вот же. Он у тебя не пьет, деньги зарабатывает, малыша и тебя обеспечивает. Сказка, а не жизнь! Точно тебе говорю! Я-то знаю, я из совсем другой оперы. Хлев да свиньи моя опера.

Я не успела возразить, что не в деньгах счастье, как в палату вошел целый консилиум врачей во главе со статной дамой в белом халате. Суховатая на вид и холодная. Немного надменная, что явно обуславливалось ее должностью. Вон как уважительно на