это не плакат, а мой безмолвный крик,

Пусть я буду гад, но я и сам не рад,

Что такое школа? Школа – это ад!»

– Мощно, – оцениваю я. – Типа промежуточный финиш. А сейчас опять мой куплет будет…

Школа – это место, где убивают время

На переповторение непонятной хрени,

Выбирай ответы – «а», «б», «в» и «г».

Здесь не надо думать, здесь надо сдать ЕГЭ.

– Подпишусь под каждым словом, – говорит Тимур. – Продолжаю.

Школа – это место, где очень много врут,

Это превратилось в интересную игру,

Вчера кого-то хвалят, а сегодня ругают,

Вчера одна история, сегодня другая.

– Вот вы разогнались, – завидует Баралов. – Дайте-ка и я чего-нибудь добавлю.

Школа – это место, где тебе не рады,

Все учителя здесь только ради зарплаты,

Морщится уборщица и смотрит со злобой,

Здесь давно сожрали все пирожки в столовой.

– Сразу можно понять, кто сочинял, – смеётся Тим. – По пирожкам.

– Вовсе я не толстый, – невпопад говорит Шурик. – Хорош меня троллить.

– Да ладно, кто тебя троллит… погоди… сейчас как раз об этом будет…

 Школа – это место, где надо бить первым,

 Жёсткое решение всегда бывает верным,

 Сделай покер-фейс и вытри пот со лба,

 Если улыбаешься, значит, ты слабак.

– Согл, – это я говорю. – Я тоже об этом часто думаю. Поэтому стараюсь никому не улыбаться…

Тимур не слушает. Сопит и что-то царапает карандашом на листе бумаги.

– Сейчас, сейчас, – бормочет. – Добавим ужаса и мрака…

 Школа расположена в сумеречной зоне,

 Школа – это место, где властвуют зомби,

 Можно убежать, но только ты не смог,

 Тебя загнали в угол и съели твой мозг.

– Неплохо, – говорю. – Только рифма в конце немного неточная. Дай-ка я опять отвечу…

Может быть, ты фрик, может быть, ты псих,

А может быть, ты просто стал одним из них,

Ты пришёл домой и написал плакат:

«Что такое школа? Школа – это ад!»

– Стоп! – восклицает Тим. – Записано! Вот ты молодец, Макс. Нормальная такая получилась коллаборация[4]. Потом Алису попросим какой-нибудь бит подобрать попроще – и начитаем втроём…

– Самое то для Дня учителя, – это я сомневаюсь. – Сиробовна будет в восторге.

– Это вряд ли, – говорит Баралов. – Ладно, пацаны. С вами было весело. Но меня ужинать зовут. Это важнее.

Мы смеёмся.

Наутро наступает День учителя. Все собираются в конференц-зале. Вручают цветы любимым педагогам. Я лично охапку роз принёс Тамаре Борисовне (это и была хитрая уловка наших родителей, как вы понимаете). Так она и сама порозовела от удовольствия, как цветок.

Потом надо стихи читать. Девочки что-то там такое приготовили старомодное, про первое сентября и про то, что конца урокам нет. Я даже загрустил немного. А что если и правда конца этому всему не будет?

Как вдруг Арамат Сиробовна к нам подходит и говорит:

– Что это у нас наши мальчишки скромничают? По глазам вижу, что Астахов с Белкиным что-то сегодня приготовили! И ты, Санечка Баралов, зря за спинами прячешься! Ну-ка, выкладывайте свои секреты – что вы вчера репетировали?

Можно было, конечно, тупо промолчать. Ну, во-первых, она больше не наша классная. Во-вторых, сейчас не урок, двояк за молчание не поставят. Но меня словно за язык кто-то потянул. Я и ляпнул:

– Мы сочиняли стихи.

Тамара Борисовна удивилась, но не очень.

– Никогда не сомневалась, – говорит, – в ваших талантах. Помню, один из вас даже диктант написал… на обратном языке… В отделе образования всем очень понравилось.

Тим даже застонал. И лицо рукой закрыл.

– Так что же, Белкин? Прочитаешь нам?

– Я текст забыл, – говорю.

– Ну зачитай по бумажке. Или где вы теперь шпаргалки прячете? В телефоне? Так воспользуйся. Сегодня это разрешается!

Ладно. Я достаю телефон. Срочно ищу стихи этого чудо-автора с его ранцем:

Что такое школа? Школа – это класс!

Только читать всё как-то не решаюсь. Стою и краснею. Ну не привык я звездой быть.

Арамат Сиробовна головой качает. Протягивает руку и забирает у меня телефон. У неё это всегда хорошо получалось, без шансов для противника.

Она подносит телефончик к самому носу.

Скорей бы уже, думаю. Надеюсь, она прочитает эту слащавую дурь и успокоится. И мне не придётся позориться перед всеми. Чёрт бы побрал эту вашу поэзию.

Арамат Сиробовна поднимает глаза. Оглядывает нас, всех троих, одного за другим. Возвращает мне телефон.

– Неплохо, – говорит она. – Актуально…

Разворачивается и идёт прочь. Я смотрю на экран, а там уже совсем другой текст открыт. А именно, наш рэп-баттл:

Школа расположена в сумеречной зоне…

– С-смотрите, – шепчу я Тимуру с Шуриком. – Она всё прочитала!

– Блин, что же теперь будет? – пугается Баралов.

– Она нас убьёт, – Тим отвечает. – Всех по очереди. Но тебя, Санёк, последним, потому что ты только один куплет сочинил.

– Очень радостно, – говорит Баралов.

Мы стоим и наблюдаем, как Тамара Борисовна на том конце зала обсуждает что-то такое с Евгенией Львовной, завучем. И обе на нас иногда из-под очков поглядывают.

А потом начинают движение к нам. И очкиу них сверкают, как боевые лазеры.

Мне хочется как можно быстрее провалиться сквозь землю. Правильнее сказать, на первый этаж, где гардероб.

– И кто же тут у нас школу возненавидел? – спрашивает Евгения Львовна. – Кто с плакатом выходил? Все трое вместе или по одному?

Мы смотрим друг на друга.

– Мы не выходили, – Тим отвечает. – Мы просто… фантазировали.

Евгения Львовна усмехается, но как-то невесело.

– Эх вы, болтуны, – говорит она. – Только болтать и умеете… а скажите-ка мне честно: вы всерьёз думаете, что школа – это ад?

Шурик Баралов мотает головой:

– Не-е… мы вообще ничего не думаем.

– Печально. В вашем возрасте пора бы уже иметь своё мнение… и уметь его защищать…

– От кого? – не понял Баралов.

Но завуч ничего не объясняет.

– Кстати, пока не забыла, – говорит Тамара Борисовна. – Что такое покерфейс?

Баралов для примера застыл и глаза выпучил. Правда,