Это что? — Торецкий хватает меня за руку и оттягивает рукав блузки, оголив огромный фиолетовый синяк. — Он бьёт тебя, Аня? — Это не ваш. е дело, Максим Константинович, — тяжело сглатываю и опускаю взгляд, чтобы не видеть сгущающуюся темноту в глазах босса. — А дочку? Дочку тоже? — Торецкий практически рычит, игнорируя мою попытку выдернуть руку и уйти. Я не хочу отвечать на его вопросы о моём муже. Я вообще не хочу говорить о муже. Ни с кем. Моё молчание ещё сильнее его злит. Тишина повисает над нами бетонной плитой, а затем раздаётся жёсткое: — Вы к нему больше не вернётесь. Я вас себе забираю. *** Муж контролирует мою жизнь. Позволяет распускать руки и не даёт развод. Угрожает тем, что заберёт дочь, и я никогда не увижу мою Ксюшу. Я должна держать язык за зубами. Никто не должен знать, что мой муж — чудовище. Но мой новый босс случайно видит следы побоев, и теперь он хочет забрать нас вместе с дочкой к себе. Вот только я не понимаю, почему мы е