— Этот несчастный случай произошел случайно не в городском океанариуме? — осведомился Леня, внимательно следя за лицом своего собеседника.

Тот не переменился в лице, не побледнел, не покраснел, не уронил на пол рюмку с коньяком. Если он и испытал взрыв эмоций, то постарался его тщательно скрыть. Должно быть, этот пожилой человек был хорошим игроком в покер. Но и Леня был неплохим психологом: излишне долгая пауза, отвердевшие щеки и застывший взгляд собеседника подтвердили его правоту.

— Вижу, что я попал прямо в точку, — проговорил Маркиз и криво усмехнулся.

— Ваша проницательность только убеждает меня в том, что я не ошибся, обратившись к вам! — витиевато выразился заказчик. — Эта неудачная встреча в океанариуме сорвала все мои планы.

— Убийство? — Маркиз отшатнулся. — В таком случае я не согласен! Я принципиальный противник насилия!

— Это вполне соответствует моим правилам! — оживился заказчик. — Я тоже не люблю насилие! Но мне пришлось нанять людей, которые… гм… не оправдали моего доверия.

— Ну вот, — вздохнул Леня, — в таком случае нам с вами лучше разойтись, пока не поздно. Я не собираюсь исправлять чужие ошибки, тем более такие серьезные. Рад был познакомиться. За обед, так и быть, я заплачу.

— Прошу вас! — старик понизил голос и сложил руки в умоляющем жесте. — Я надеялся только на вас! Только на ваши способности! Неужели вы оставите меня без помощи?

— Поймите меня правильно, — Маркиз откинулся на спинку стула и сцепил пальцы, — я уже много лет занимаюсь своим бизнесом — и ни разу не попал за решетку. Даже на самый короткий срок. И по одной-единственной причине: я очень осторожен в выборе заказов. И впредь не собираюсь отказываться от этого правила. Так что вынужден еще раз повторить — нет, нет и нет!

— Ну что ж, — старик развел руки, — если даже вы не в силах разгадать эту загадку — значит, она никому не по зубам. Разве что попробовать обратиться к Подкованному…

Эдик Подковкин, он же Подкованный, был довольно известный аферист и мошенник. Конечно, не настолько известный, как Леня Маркиз, но все же входящий в десятку наиболее удачливых специалистов узкого криминального профиля. От Маркиза его отличала крайняя беспринципность и нечистоплотность. Если Маркиз никогда не обирал людей малоимущих, помогая освободить карманы и банковские сейфы только тех граждан, у кого денег куры не клюют, да и тем всегда что-то оставлял на черный день, то Подкованный мог отобрать у человека последнее. Кроме того, он не избегал насилия и часто вступал в непримиримые противоречия с Уголовным кодексом. То есть ходил, натурально, по лезвию бритвы.

— Не советую, — процедил Маркиз, вспомнив своего недобросовестного конкурента, — Подкованный может наломать таких дров, что вы потом никакими силами не разберетесь…

— Увы! — старик развел руками. — Вы наотрез отказались мне помочь, и мне ничего другого не остается. Ведь, как мне сказали компетентные люди, в нашем городе только вы двое в состоянии распутать этот клубок, разгадать эту загадку.

— Загадку? — заинтересованно переспросил Маркиз. — О какой загадке вы говорите?

— Вот о какой, — заказчик положил на стол перед Маркизом бумажник из мягкой коричневой кожи.

— Это все, что было найдено у того человека, который погиб в океанариуме. Никаких документов, никаких визитных карточек… ничего, кроме этого бумажника.

Леня раскрыл бумажник и ознакомился с его содержимым.

Там было немного денег и дисконтная карта магазина бытовой техники «Эль-Радио».

— Негусто! — протянул Маркиз, возвращая бумажник своему собеседнику.

— Именно это и заставило меня обратиться к специалисту такой высокой квалификации! — с жаром проговорил старик. — Меня уверяли, что вам достаточно самого незначительного следа, чтобы отыскать в городе нужного человека. Значит, только вы по этой ничтожной информации сможете установить, кем был погибший связной. Но если вы отказываетесь — что делать, я пойду к Подкованному!

— И только зря потеряете время!

Леня тяжело вздохнул: он понимал, что его ловят «на слабо», и не собирался попасть на такую примитивную уловку. Намерения заказчика были совершенно очевидны, и даже удивительно, что таким немудреным способом он надеялся склонить к сотрудничеству такого опытного и осторожного человека, каким считался Маркиз.

Или этот старик вовсе не считает его таким уж опытным и осторожным?

Леня хотел уже высказать своему собеседнику все, что о нем думает, но вдруг застыл, как громом пораженный.

Старик протянул руку, чтобы забрать со стола бумажник, и Леня увидел на его безымянном пальце перстень.

Это был массивный мужской перстень из красноватого золота с крупным овальным камнем. Золотое обрамление было очень своеобразным — по краю камня чередовались изящно выполненные листья и плоды. Но самым необычным в этом перстне был камень. На первый взгляд он казался почти черным, с густой полупрозрачной глубиной, но когда на камень падал боковой свет, в этой глубине вспыхивало густое зеленоватое сияние, которым иногда отсвечивают глаза кошки.

Леня видел такой перстень много лет назад, когда он работал в цирке.

Этот перстень носил не снимая знаменитый укротитель Казимир Макульский.

Казимир был крупный, представительный, молчаливый мужчина средних лет с густой гривой темных волос и властным выразительным взглядом. Он работал с группой крупных хищников — тигров и леопардов, и казалось, что эти опасные, непредсказуемые звери видят в нем своего вожака и беспрекословно слушаются его. Иногда он даже обменивался со своими подопечными коротким выразительным рыком, словно разговаривал на их языке. За всю долгую цирковую карьеру у Макульского не было ни одной серьезной травмы, что считается среди укротителей почти невероятным.

С людьми Казимир сходился труднее, чем с дикими зверями из-за тяжелого, нелюдимого характера, из-за привычки мрачно молчать, глядя куда-то в сторону.

Впрочем, благодаря своей представительной внешности дрессировщик всегда пользовался успехом у женщин и всюду, где бывал на гастролях, обзаводился подругами, хотя так и не завел настоящей семьи. Должно быть, семьей он считал своих тигров и леопардов.

Одновременно с Макульским в цирке работал клоун Малашкин, хитрый и оборотистый тип, постоянно чем-то приторговывавший. Малашкин всегда был при деньгах, и половина цирковых артистов все время была ему должна.

И вот этот-то Малашкин неожиданно положил глаз на перстень Казимира.

— Продай мне свой перстень! — повторял он при каждом удобном случае, во время цирковых застолий и общих посиделок. — Ну что тебе стоит! Купишь другой… я заплачу тебе, сколько скажешь! Уж очень мне твой перстень приглянулся!

Казимир отмалчивался, только зло, неприязненно смотрел на клоуна и двигал желваками. Когда же Малашкин стал чересчур назойлив, укротитель схватил его за грудки, встряхнул, как мешок картошки, и прорычал:

— Отвяжись, понял? Такие вещи не продаются! Может, тебе друга