— Прикол, — только и смог сказать Миша. Девушка была в тонком, очень изящном платье цвета кофе с молоком. Ее яркие красные туфли на высоких каблуках сильно удлиняли и без того стройные ноги. Никакой куртки на девушке не было, и, казалось, она вообще не замечает дождя, который в последние несколько минут заметно усилился. Платье насквозь промокло и облепило ее грациозный силуэт. Сквозь полупрозрачную ткань проступили контуры нижнего белья.

— Смотри, Мироныч…

Слава вышел из-за барной стойки и подошел к окну.

— Вау! Какие страсти! Девушка под дождем. Достойно кисти художника.

— Че она там стоит?

— Может, пьяная. Или пафосная. Девушки любят красиво страдать.

— Странно как-то.

— Тут фотосессии все время устраивают. Наверное, где-то фотограф прячется.

Миша недоверчиво посмотрел на друга:

— Так и воспаление легких можно подхватить.

— Легко! Но чего не сделаешь ради красивых фоток. У меня однокурсница зимой в купальнике снималась. И ничего. Покашляла три месяца, зато теперь звезда соцсетей.

Их рассуждения прервал звон разбитой посуды, донесшийся с кухни. Оба обернулись.

— Сенька! Паразит! — завизжала где-то повариха. — Ну не помощник, а наказание, мать твою! Три тарелки угробил! Да чтоб у тебя руки по плечи отсохли…

— Сеня, беги, спасайся! Петровна тебя сейчас в паэлью покрошит, — крикнул бармен нерасторопному поваренышу, который проходил практику в «Авокадо» и еще ни дня не провел без приключений. — Долбаные новички. Всегда с ними так.

Миша усмехнулся с легко читаемым превосходством. Он уже не считал себя новичком. Оба опять обернулись к окну.

Девушки уже не было.

— Куда она делась?

— Ушла, — ответил Мироныч. — Пойду покурю, что ли… ты со мной?

— Погоди. Куда ушла? Мы же на секунду только отвернулись. Она бы даже не успела с моста на дорожку сойти.

Бармен сложил руки на груди, и Миша с неудовольствием отметил, что бицепсы у Мироныча больше его собственных.

— Ты что, думаешь, что она того… этого?..

Миша не ответил. Он выскочил на улицу и рысцой побежал к тому месту, где еще пару минут назад стояла девушка в легком платье. Мироныч выскочил за ним, но остался стоять под козырьком. Дождь стал интенсивнее.

Миша добежал до моста, огляделся и перегнулся через перила. Вокруг никого не было. Вода была темна и покрыта рябью и крупными пузырями. Дождь напоминал летний ливень, шел с шумом и паром. Миша в своей рубашке и форменном фартуке промок мгновенно.

— Куда ты делась… — прошептал он, вглядываясь с темно-серую, почти угольную воду.

И вдруг на поверхность всплыла остроносая красная туфля. Ее тут же понесло течением дальше от моста. Она мелькала ярким клубничным пятном, пропадая и появляясь в легких вспененных волнах.

— Звони в полицию! — заорал Миша бармену.

— Что? — не услышал тот и высунулся чуть дальше из-под козырька.

— Звони в полицию, черт глухой!

* * *

Я закончила растирать себе спину мазью, выписанной Леонидом Леонидовичем, и удобно устроилась в подушках. На кухне гремела посуда — там орудовал подполковник Кирьянов, мой давний друг, который помог мне раскрыть немало дел. Я позвонила ему, едва добравшись до квартиры. Уже на лестнице стало понятно, что мне потребуется помощь, а кроме Владимира Сергеевича оказать ее этим вечером было некому. Друзья были в разъездах или заняты делами, а последний мужчина не выдержал моих детективных будней и сбежал, оставив мне в подарок свой дезодорант, зубную щетку и роскошный банный халат. В него я и завернулась, когда натерлась мазью.

Халат пах дорогим теплым парфюмом. Я вспомнила Италию и облитый солнцем балкон отеля, украшенный разноцветной мозаикой. Интересно, каково это — так любить мужчину, чтобы захотелось из-за него спрыгнуть с моста? Наверное, я слишком черствая и циничная, потому что даже представить это у меня не получилось. Похоже, я буду жить долго и счастливо. Одна.

— Ну что, справилась сама, инвалидка? — В дверях возник Кирьянов. На жестяном подносе он нес для нас дымящийся ужин.

— Справилась.

— Я предлагал помочь.

— Как можно так рисковать? Ты бы увидел мою красивую спину, начал приставать, а я предпочитаю остаться друзьями, — пошутила я.

— Дура дурой, — проворчал Киря и поставил поднос на кровать. — Яичница! — торжественно провозгласил он, словно речь шла об ананасах в шампанском. — Извини. Это единственное, что я могу приготовить. Дома обычно жена хозяйничает.

— Скажи-ка, друг сердешный, — перебила я, — ты знаешь про наш Мост Влюбленных?

— Ну да. Это где туристический район — там маленькая круглая площадь с кафешками, сквер, скамейки и мост этот дурацкий. А что?

— Там самоубийство было полтора месяца назад. Слышал?

— Ты про девчонку, сиганувшую с моста? — Кирьянов сел в мое кресло, спихнув на пол шелковые подушки. — Как не слышать? Дело было громкое. В СМИ полно публикаций. Они прямо набросились на эту историю, словно это первое самоубийство в городе. А ты что, с луны свалилась, раз спрашиваешь?

— Я из Италии приехала две недели назад, — напомнила я забывчивому другу. — А потом сразу за новое дело взялась. Мне некогда было газетки читать. Ой! — Я поморщилась, ощутив резкую боль в спине. — Почему эти мази не действуют?

— Потому что ни одна мазь не поставит тебя на ноги за один день. Не ной.

— Сам не ной. Расскажи лучше, кто дело вел.

Кирьянов пожал плечами:

— Это не наш район. Насколько помню, выезжали опера Вяземского района. Капитан Морошин, слышала о таком следователе?

— Не пересекалась, но район мне сильно не нравится. Как раз только что я расследовала дело и выяснила, что кто-то, возможно, подкупил следственную группу, чтобы убийство выдать за самоубийство.

Кирьянов удивленно поднял бровь:

— Серьезно? Влезать не буду, отдел там и правда расхлябанный. Но это точно не Морошин, можешь мне поверить.

— Что он представляет из себя?

Владимир Сергеевич поставил тарелку на одеяло и сунул мне вилку.

— Ну, тебе с ним общий язык тяжело будет найти.

— Гей?

— Боже упаси. Идейный. А еще правильный и немного туповатый. Вот есть у него инструкция, Морошин от нее ни на шаг не отойдет. Все по бумажке делает.

— А к частным детективам как относится?

— Они для него как класс не существуют. Ты ешь, ешь.

— Я ем, ем. — Подцепив на вилку кусок жареного яйца и кружочек соленого огурца, я отправила их в рот. — То есть ты с ним связываться не советуешь?

— А что… — Кирьянов закашлялся в кулак до слез в глазах. — Блин! Не в то горло… — Он несколько раз шумно отхаркнулся и выдохнул, утирая глаза. — А что, есть повод связываться?

— Есть, кажется. Поэтому и спрашиваю.

— Мой тебе совет —