– Это был пакет молока емкостью чуть меньше 300 миллилитров – много информации не напечатаешь. Тем не менее согласно тому, что было написано, девочка пропала, когда ей было три года, и с тех пор прошло двенадцать лет.

Когда ты выступаешь на радио, то не видишь аудитории. На самом деле Рив и не знал, слушают его или нет. Радио – это крик в пустоту, крик «на ветру».

– Можете себе представить, что ваша дочь или сестра исчезла двенадцать лет назад? Вы не теряете надежды, надеетесь, что она где-то ждет вас, может, даже слушает эту передачу. Вы не поставили на человеке крест, наотрез отказываетесь верить, что она мертва, и, скорее всего, уже много лет как. Вы надеетесь, что, если напечатать фотографию на молочных пакетах, есть один шанс из миллиона, что один из них она увидит.

Рив подумал, как его слушают студенты, лежа на кроватях и на полу общаги…

– И она увидела.

Новое жилье поразило Джоди размерами. Всего год назад, в особенности в то ужасное время, когда с ними жила Дженни, в доме проживало пять детей, к которым часто приходили гости. Он был буквально забит детьми: на диване, на кровати, на полу, в холодильнике, они оставались на ночь, репетировали на кларнете, кидали мяч, дрались.

И вот сейчас девушка находилась в огромном, чистом и пустом пространстве.

Очень здорово, что они переехали. В процессе возникли новые приятные хлопоты. Какого цвета стены должны быть в ванной близнецов? Какие двери лучше поставить между комнатами: раздвижные или обычные? Родители полностью погрузились в эти заботы. Выбор цвета стал частью их жизни. Какой бы ты ни взял, даже если лимонно-желтый покажется слишком ярким, всегда можно перекрасить. Это было приятно осознавать.

На праздники из колледжа приехал Стивен. Теперь парень учился в Колорадо. Все в семье пережили фазу знакомства с этим штатом по фото, которые он присылал.

Судя по фото, Стивен, на ногах которого были немецкие ботинки, а на заднем плане горы, был полностью доволен и счастлив. Он уехал, и никто, казалось, даже не заметил его отсутствия. Отъезд был воспринят всеми как что-то естественное. При этом, когда Джен снова превратилась в Дженни и сбежала, все рвали на себе волосы, потеряли аппетит и сон.

В прошлом году в семье было пятеро детей. После ее отъезда их стало четверо, а после того, как их покинул Стивен, – трое.

Близнецы с детства были погружены сами в себя и мало обращали внимания на окружающих. Их поведение мало изменилось. О них не было смысла беспокоиться, потому что Брендан и Брайан росли самодостаточными, сами о себе думали и сами о себе заботились.

Джоди чувствовала себя единственным ребенком в семье, и ей это нравилось. Мама советовалась с ней и интересовалась ее мнением по самым разным вопросам: об узоре ковров, расположении розеток и цвете раковин в ванных комнатах. Мистер и миссис Спринг пребывали в возбуждении от того, что выбрались из старого тесного дома. После исчезновения сестры они не хотели переезжать и менять телефонный номер даже спустя двенадцать лет. Они не теряли надежды. Спустя много лет родители настояли, чтобы на пакетах молока напечатали фотографию маленькой девочки, и единственная девочка на свете узнала себя.

Даже сейчас, спустя много месяцев, Джоди охватывала дрожь, когда она представляла, как Дженни Джонсон смотрела на эту фотографию и понимала, что является той самой Джен Спринг.

Девушка забыла собственные мечты о том, что у нее появится сестра, с которой они будут близки почти как близнецы, и решила, что пора задуматься о колледже.

Стивен всегда знал: когда придет его время, он уедет как можно дальше от семьи. Джоди не была уверена, что поступит так же. Она чувствовала, что нужна родителям больше, чем брат. Вполне возможно, с сыновьями все как-то иначе, и родители проще их отпускают.

Но девушка была единственной дочерью (после того как Дженни отказалась составить ей компанию) и, когда рассматривала брошюры колледжей где-нибудь в Калифорнии, Техасе или Мичигане, чувствовала, что пугает родителей. В Нью-Джерси их было не так много, поэтому, чтобы учиться в приличном, приходилось искать что-то за пределами штата. Она сконцентрировалась на поисках в Нью-Йорке и Пенсильвании, Коннектикут даже не упоминался. В семье это слово означало похищение, потерю и горе. Вооружившись картой, она изучала расположение колледжей в Род-Айленде и Массачусетсе. Если бы она училась в Провиденсе или Бостоне, то по железной дороге могла бы быстро добираться до дома. Никому не надо было бы менять жизненные планы и ехать за ней черт-те куда на машине, чтобы привезти домой.

На дворе стояла осень. В это время ученики выпускного класса приезжают в колледжи, чтобы посмотреть общагу и студенческий городок. Джоди пролистала каталог Хиллс-колледжа и подумала: «Там же учится бойфренд Дженни. Было бы неплохо увидеть Бостон, а заодно и Рива».

Вызвал ли его рассказ интерес Дерека, Винни и Кэла? Пока парень не осмеливался посмотреть в их сторону. Может, над ним продолжают смеяться…

Рив нашел не только рассказ, но и ритм, с которым нужно повествовать. Он инстинктивно чувствовал, что историю Дженни надо рассказывать медленно, слегка запутывая, недосказывая и не вываливая все сразу. Надо «зацепить» слушателя, сделать так, чтобы он погрузился в рассказ и захотел узнать, что будет дальше. Создать в некотором роде запутанный лабиринт, кошмар, который девушка сама пережила.

– Значит, ты понимаешь, что это твое лицо изображено на пакете молока. Ты и есть пропавший человек, – почти шепотом проговорил он.

Парень ощущал, что микрофон ловит его слова, хочет, чтобы тот продолжал.

– Вокруг тебя все как обычно. Ничего не изменилось. Люди сидят по двое на одном стуле, едят желе. А твоя жизнь изменилась, словно радио настроили на другую волну.

Рив понял, что может рассказывать историю бесконечно.

– А что значит само слово «пропавший»? Что за ним стоит? – спросил он, опустив взгляд к серому микрофону. Пальцами одной руки парень гладил подставку, которую можно было регулировать по высоте, а также двигать влево и вправо. Делал он это, чтобы привыкнуть к микрофону и с ним освоиться. – Означает ли это слово «потерявшийся»? Или «убежавший из дома»? Или «похищенный»?

Сама Дженни и представители обеих ее семей не давали интервью прессе.

Ни разу.

Никому.

Только Рив хорошо знал обе стороны. Более того, он знал эту историю даже лучше, чем Дженни, потому что его родители говорили с ее родителями и с полицией, когда она сама была слишком испугана и не могла ничего слышать и рассказывать.

– Конечно, – продолжал парень, забрасывая голосом сеть, в которую затягивал слушателей, – появляется вопрос: «А что делать дальше?». Ты ведь любишь своих родителей. Если скажешь кому-нибудь, будто считаешь, что тебя похитили, можешь их под монастырь подвести. Представь, что может произойти, если к этой истории подключится полиция? Подумай, что будет, если узнает пресса? Семью просто уничтожат. Если те люди, которых ты называешь мамой и папой, участвовали в похищении и если ты на них донесешь, куда они попадут? В тюрьму.