Шрифт:
Закладка:
В сердце впивается тысяча игл. Я замираю, оглушенная новостью. О, господи, они даже прилетали ко мне в Ванкувер?
– Где ты пряталась, Кэт? – Эмма повышает голос, но вдруг замолкает и судорожно выдыхает, хватая меня за плечи. – Я понимаю, тебе было тяжело, но ты могла бы не вычеркивать всю свою жизнь из-за одного мудака.
– Не надо, Эмма, – тихо говорю я. Нет, пожалуйста. Я не хочу говорить об этом. – Мы можем отложить этот разговор?
Я не готова. Не сейчас.
Возможно, я никогда не буду готова.
И тем не менее я уверена, что мне просто нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что я здесь. Что я в Англии. И что мы вероятно живем с ним в одном городе.
Эмма недовольно выдыхает и кивает, удивляя меня неожиданной сдержанностью. Неужели она повзрослела и научилась справляться со своим взрывным характером? Сердце вновь больно екает лишь от одной мысли, что я пропустила взросление своих подруг.
Что бы было, если я осталась?
Нет, даже не думай об этом, фиксация на прошлом – это деструктивные мысли.
– О мы обязательно поговорим, – уже мягче произносит Эмма, придирчиво оглядывая мою фигуру. По ее лицу пробегает тень сожаления. – Ты выглядишь похудевшей на несколько футов, а то и больше. Анна говорила мне твой размер, но он и близко не xs, Кэтти.
Она качает головой, заглядывая мне в глаза. Мне становится неловко, когда я вижу в них жалость.
– Пожалуйста, ешь больше.
– Я хорошо питаюсь, Эм, – говорю я, невольно улыбаясь. Она не изменилась. Все также опекает и заботится о каждом человеке на этой планете. – Предлагаю обсудить платья, а потом я приглашаю тебя на обед. Ты согласна?
Я говорила, что у меня есть некоторые проблемы с социализацией?
Мое дыхание на миг задерживается, пока я жду ее ответа. И мои плечи расслабляются, стоит девушке произнести радостное:
– Конечно! Как насчет сохо хауса?
Видимо, Эмма все еще поддерживает членство в этом клубе, но я бы не хотела встречать знакомых. Предпочитаю держаться в энергосберегающем режиме до начала благотворительного вечера, потому как силы мне понадобятся. Много сил.
Я качаю головой и озвучиваю свой вариант:
– Ты убьешь меня, если я предложу Старбакс? Я хочу тыквенно-пряный латте, – я запинаюсь, когда чуть не произношу: “и сэндвич”.
Точно, никакого сэндвича. Однако убойная доза сахара и кофеина мне точно не повредит.
Эмма улыбается от уха до уха и опять стискивает меня в объятьях.
– Моя дорогая, Кэтти. Я обожаю твою тягу к сладкому и тем более я обожаю тебя. Значит Старбакс.
– Значит Старбакс, – киваю я, пытаясь сдержать очередную улыбку.
Пожалуй, я давно не была так счастлива, и впервые за полтора дня в Англии ловлю себя на мысли, что возможно мой приезд – не такая уж и плохая идея.
– Давай определимся с нарядом, – она тянет меня за руку, чтобы подвести к рейлу с развешанными платьями. – Половина из них будет тебе велика, хм… – она хмурится пока перебирает варианты и достает самый ненавистный цвет на планете Земля.
Я моментально бледнею.
– Может…
– Только не красный! – перебиваю я чересчур возбужденно.
– Но тебе так подходит этот цвет, – настаивает на своем Эмма. – Раньше ты…
– Нет, – говорю я категорично. – Думаю, я предпочту черный.
Девушка кидает на меня странный взгляд, и слава богу, никак не комментирует мое странное поведение.
– Тогда это.
Я придирчиво смотрю на его длину. Эмма прищуривается.
– Даже не думай, маленькая ханжа. У него нормальная длина, – в мои руки впихивают платье. – Меряй.
У него совершенно точно ненормальная длина.
– Нет, – выдвигаю я вердикт, когда смотрю на себя в зеркале.
– Да, Катерина, – говорит Эмма бесстрастным голосом у меня за спиной. – Ставлю свой астон мартин на то, что сегодня все захотят тебя трахнуть.
Я морщусь от ее грубых слов. В этом вся Эмма – бурбон двадцати пятилетней выдержки, ей все равно что о ней думают другие.
– Мне не нужен такой эффект.
– Мы сделаем из тебя сексуального ангела, Кэт, – коварно улыбается подруга. Ее глаза страстно загораются. – Сначала ты сразишь их красотой, а потом своим интеллектом.
Я качаю головой, пока из моей груди вырывается смех.
В итоге Эмма все равно настаивает на своем. Она также добавляет к платью черные manolo со сверкающей пряжкой и бант, которым мы позже заколем несколько прядей на затылке, распустив мои светлые волосы.
Сидя в кофейне на Бейкер Стрит, я слушаю увлеченную речь Эммы и с удовольствием пью латте – настолько сладкий, что уровень сахара в крови повышается до максимума.
И как ни странно моя тревога проходит.
Кто бы знал, что безлактозные взбитые сливки в Старбаксе – лучшее успокоительное?
***
Примечание:
Адаптация – приспособление органов чувств к особенностям действующих на них стимулов с целью их наилучшего восприятия и предохранения рецепторов от излишней перегрузки.
Глава 3. Узнавание
Кингстон, Шотландия.
Призрак.
Семь лет назад.
Кингстон – это независимая школа, последняя из оставшихся полных школ-интернатов в Соединенном Королевстве. Я смотрю на остроконечные крыши поместья, которое несколько лет назад считала волшебным, и тяжело вздыхаю.
Очередной семестр в этом жестоком месте. Мне семнадцать, и до выпуска меня разделяет лишь один год в старших классах. Мама отдала меня в это место давным-давно и кичилась перед знакомыми моей великолепной учебой, благодаря которой я смею мечтать о Кембридже.
Но хотела ли я учиться здесь? Нет.
Был ли у меня выбор?.. Я вздрагиваю, когда кто-то задевает меня плечом и недовольно рявкает:
– Не стой на дороге!.. А это ты, Рид? – Эрик Боулмен, парень с рыжими волосами, хватает меня за локоть и выдыхает мне на ухо противное: – Развлечемся после уроков, монашка?
Сзади него стоит компания его друзей, и если большая часть девушек в Кингстоне сходила с ума по этим плохим парням, я же мечтала держаться от них подальше.
Эрик Боулмен, Аарон Кинг, Кастил Сноу и Чон Хван.
Скорее всего они являются самыми богатыми наследниками во всей чертовой Великобритании. Они не имеют тормозов. Они – зарвавшиеся самовлюбленные сволочи. И если честно… я их боялась.
Особенно после того случая с Матиушем. Бедный парень был вынужден переехать в другую страну из-за их издевательств, и никто до сих пор не знал, зажили ли его ноги.
Я выдергиваю свою руку и смотрю на него сверху вниз несмотря на нашу разницу в росте. Эти парни были
