в виде катамаранов, водных горок и вкусной еды в вагончиках, а зимой открывается огромный каток. Да и в целом, даже если не обращать внимания на какие-то знакомые места и скопления людей, то жить стало намного свободнее: нет криминальных личностей, детям вместо разборок есть чем заняться, по округе расставлены мусорки, поэтому бычки от сигарет не были похожи на рассеянные семена по пустырям. Да и пустырей становилось меньше из-за привлекательности местных видов, поэтому на них вырастали муравейники. Для этих муравейников и кружились грузовики, привозя металл, бетон и остальные строительные материалы.

Артур повернулся к Роберту, вопросительно смотря на него.

— Может и не стоит уезжать?

Роберт задумался, осматривая свои родные виды.

— Ты всегда хотел свалить отсюда.

— Да, но тогда тут было… хило, что ли? Останусь с Машей, чёрт с этими деньгами и Москвой. Работу найду, вон сколько общепита. Тут и ты как раз. Ты ведь без меня загнёшься.

— Смотри сам. Сейчас у нас период, когда мы делаем выбор, что в дальнейшем будет иметь последствия.

Роберт встал вслед Артуру и тоже потянулся, зевнув.

— Может пойдём перекусим, спаситель? — предложил Роберт.

Артур, ничего не сказав, просто пошёл к их любимому заведению, не завывая за собой Роберта, зная, что он просто пойдёт за ним.

Они шли по прямой, по новой аллее, где до сегодняшних дней существовало подобие такого, но ветви деревьев всегда срубали для отличного вида для ближайшего дома, а столб всегда измазывали белой краской, но сейчас всё стало немного иначе: распоряжением местного муниципалитета запретили срубать природные ресурсы. Шли, перебивая разговорами о будущем и прошлом, вспоминая локальные шутки и своих обидчиков; о том, как сели в поезд в Саратов с какими-то девочками, потому что заговорились с ними — тогда Артур дико переживал, что они не успеют вернуться домой и родители никогда не выпустят его из дома. В целом Артур был лёгок на подъём, если не припомнить ему про родителей, или пока он сам не вспомнит, и начинается тотальный страх и нытьё, где Роберт пытается успокоить его прежде чем Артур забьётся в угол. Такое могло произойти и в их глобальные авантюры, как купить билет на последние деньги, чтобы закадрить девчонок, или менее затратные приключения, когда Роберту не спалось в три часа ночи и он пытался вытащить из дома Артура, чтобы купить перекусить, потому что Роберт голоден.

— Хорошо, что я не додумался дать тебе дубликат ключей. — чуть ли не ликующе сказал Артур.

— А что ты жалуешься? Я ведь за свой счёт купил тебе питу.

— Я терпеть не могу питу.

— Что дают — то и ешь.

На встречу к ним ехал велосипед, за рулём которого катилась девушка. Рыжие волосы развевались позади, а чёлка раздваивалась по лбу, а глаза с прищуром сопротивлялись ветру. По ней было видно, как она любила джинсовый стиль и придерживалась его в каждой вещи, даже рюкзак имел джинсовый принт. Она облизывала губы, чтобы немного освежить их от дующего в противоположном направлении ветра. Она действительно гнала быстро, не сдерживая скорость, но скорее против своей воли: счастливый взгляд сменялся отчаянной попыткой затормозить. А получилось её не очень плавно: заднее колесо сравнялось с передним, а по рыжеволосую девушку потянуло по инерции, и она полетела на брусчатку. Чтобы предотвратить удар, Роберт ринулся к ней, но не удачно. Не сдержавшись, когда рыжая голова врезалась в его живот, он приземлился на заднее место. Шипя, пытаясь сдержать всю боль, что пульсировала в копчике, он приподнял девушку, что испуганные глаза сменились восхищением, что отделалась легче, чем могла.

— Ты как? — приглушённо спросил Роберт.

— Да в норме. Ты?

Девушка вынырнула из его рук, встав в полный рост и потянулась помочь Роберту, чему тот был не против.

— Да тоже.

Они оба начали отряхиваться от пыли, девушка дошла до велика.

— Не думала, что не стоит так гнать по пешеходной?

— Кто виноват, что нет велодорожек?

Девушка обернулась, отчего её волосы спружинили, и показалась самодовольная улыбка с блестящими от света зубами, что могли ослепить неподготовленного человека; та улыбка, что внезапное включение люстры в семь утра матерью, чтобы разбудить тебя к школе.

— Скоро будут, не волнуйся.

— Очень надеюсь, друг.

Девушка закинула ногу и снова уселась за своего коня. Они уставились друг на друга, а за ними неловко наблюдал Артур, у которого уже сверлило в желудке от голода. Девушка никуда не торопилась, а Роберт не мог оторвать взгляд. Не потому, что она привлекла его, просто так странно было наблюдать за такими яркими волосами у них на районе, где он видел максимум блондинок.

— Как тебя зовут? — спросил Роберт, — Никогда не видел тебя раньше.

— Ксюша. Я только недавно здесь.

— Понятно. Роберт. Можешь просто Роб. А это, — указал парень на уставшего наблюдать за диалогом Артура, — Арт. Артур, точнее.

— Робот и искусство, — усмехнулась Ксюша, — интересные.

— Да. Если ты не имеешь ввиду, что я робот, потому что у меня нет чувств.

— Хочешь доказать обратное.

— Роб, — крикнул Артур.

Роберт повернулся, а Артур очевидным образом указывал, что проголодался. Роберт кивнул, понимая, что слишком заговорился. Но он хотел получить благодарности, которую заслужил, поэтому выжидал тех самым слов от девушки, но она не торопилась.

— Что ж, — почесал затылок Роберт, — тогда увидимся?

— Надеюсь, робот.

Педали закрутились и каждый пошёл по своим делам, но Ксюша затормозила.

— И да, спасибо.

Роберт повернулся на возглас, улыбнулся ей и спрятался в шаурмечной.

Заказав две шавермы максимального размера, они уселись рядом с телевизором, где крутились музыкальные клипы. Не так громко, чтобы немногочисленные посетители могли услышать чавканье от другого стола, или секреты парочек, что выясняли отношения между собой.

— Как тебе? — спросил с набитым ртом Артур.

— Как всегда. Вкусно. Надо было попросить добавить картошку по-деревенски.

— Я про девчонку.

— Она… сильно ударяется.

Роберт посмотрел на недовольного Артура, что не удовлетворился таким ответом.

— А что ты хотел услышать? — уточнил Роберт.