— Да все. Всю биографию. Только...

Только вот к моим собственным воспоминаниям начали примешиваться другие. Не мои. Словно две разные старые кинопленки порезали на куски и склеили в случайном порядке.

— Не только ваши, верно? — улыбнулся Вальтер.

— Да. Есть что-то еще. Чужие...

— Значит, все прошло гладко. Вашему сознанию нужно время, чтобы перестроиться. Это займет пару недель.

— Так чего вы от меня хотите? — настаивал я. — Давайте, жгите напалмом, что уж теперь.

Вальтер снова обменялся взглядами с Матильдой и шагнул ближе ко мне.

— Хорошо. Начну сначала. В начале двадцатого века в одной православной славянской стране царствовал государь. Правил он скверно, с каждым годом все сильнее теряя поддержку своего народа и аристократии. Еще меньше любили его супругу. Но государь женился на ней по большой любви, не послушавшись ни отца, ни матери. Советы супруги были для государя важнее, чем мнение министров и опытных вельмож. И вот однажды бунтовщики потеряли терпение, взяли да и зверски убили монаршью чету...

Я нервно усмехнулся.

— Вы что, собираетесь преподать мне урок истории Российской империи?

Мужчина слегка улыбнулся и наклонился ко мне, сверкнув странным кулоном в виде хрустальной сферы.

— А если я скажу, что это случилось не в 1918 году, как в одном из известных нам миров, а в 1903-м? И не в России, а на Балканах. И что вы, Николай Петрович, на самом деле никакой не князь Бринский...

— Ну с тем, что не князь, согласен, — криво усмехнулся я.

—...а Николай Петрович Обренович, наследный представитель свергнутой династии, правившей Королевством Сербия? И единственный наследник из рода...

Он не успел договорить. Матильда резко вскинула руку.

— Тихо! Я что-то чувствую.

Она вмиг убрала странный купол. За дверью послышался топот. Кто-то не просто шел — он бежал к нам со всех ног. В следующий миг дверь грохотом распахнулась. На пороге стоял парень в странной военной форме. Такую я раньше не видел. И в руках он держал настоящий меч — только светился он ярким фиолетовым светом, да и сам тоже был полупрозрачным, словно соткан из чистой силы.

— Вторая волна! — крикнул воин. — Их больше, гораздо больше. Машина на заднем дворе. Уходите, мы вас прикроем!

Я услышал странный звук. Не то хрипение, не то булькающее ворчание, откуда-то издалека, словно на море поднимался шторм. И отдаленный грохот, словно что-то тяжелое волочили по земле. С каким-то шипением... Отвратительный звук, нечеловеческий.

Но еще хуже было то, что моя чуйка на трандец опять сработала. Внутри снова поднялась волна чего-то ледяного, сковывающего...

— Что за вторая волна? — шепнул я.

Вальтер и дама переглянулись.

— Это по твою душу, — бросила женщина.

— В смысле?

— Твари. Они уже добрались до тебя, но мы успели вовремя тебя найти и принесли сюда. Потому и потребовался ритуал — дух покинул тело, но ты был нам нужен. Но...

— Они никогда не бросают надкушенный кусок, — хмуро сказал Вальтер и задрал рукава своего плаща. По его рукам пробежали изумрудные искры, а через мгновение все его тело окутала полупрозрачная зеленоватая вуаль. — Они питаются нашей силой, нашей кровью.

В следующий миг дом тряхнуло так, что мы все повалились на пол. Рухнули ветхие полки стеллажей, разбился старый пыльный графин, треснули оконные рамы.

— Что это было? — осторожно подняв голову, прохрипел я.

Матильда приподнялась и уставилась в окно, выбитые стекла которого немного посекли ей лицо.

— Наш эвакуационный фургон, полагаю.

Глава 2

Матильда изрекла поток такой забористой непечатной лексики, что в более спокойной обстановке даже у меня бы свернулись уши.

— Нет времени, поднимайся!

Вальтер метнулся ко мне и одним рывком поставил на ноги. Мир вокруг закачался, но я удержал равновесие. Не знаю, что было с этим телом раньше, но ощущения были такие, словно меня до этого ввели в тяжелый наркоз. Руки-ноги слушались с трудом, голова кружилась, по телу разливалась слабость. Как не вовремя.

— Кто — «они»? — хрипло спросил я. — Что это за твари такие?

Сколько я ни пытался вытащить хоть какие-то воспоминания о чудовищах из того калейдоскопа, что сейчас бушевал в моем мозгу, вспомнить ничего не вышло. Видимо, воспоминания проявлялись в хаотичном порядке.

— Шляхта, — бросил Вальтер, словно одно слово должно было все мне объяснить. — Матильда, забери артефакты.

Чего? Какая еще шляхта?

Из уроков истории я помнил, что шляхтичами вроде как назывались польские дворяне. Зачем