— На тебе самый жаркий плащ, душа моя, — заметил Тан. — Но тебя могу согреть я.

И он сделал шаг за Кьярой, увлекая ее в тесные, душные, но, нужно признать, горячие объятия. Наверно, все, что думала Кьяра о прикосновениях этого самоуверенного гада, отразилась на ее лице — по крайней мере, Даника на той стороне их небольшого круга округлила глаза, поджала губы и осуждающе покачала головой. Кьяра сделала глубокий вдох и вернула своему лицу правильное выражение безразличного смирения, расслабив рот и лоб — и неожиданно встретилась взглядом с великим лекарем. Прятаться от его проницательных глаз Кьяра не стала, наоборот, вздернув подбородок. Дэмин едва заметно усмехнулся и вернулся к разговору с Ивом Стелером.

2. Дэмин

Дэмин Лоани решил получить чин великого императорского лекаря, когда понял: со временем первый человек Империи станет немощным, а значит, власть перейдет в руки того, от кого зависит умирающий. Люди без таланта к направлению потоков мира жили мало, они боялись смерти и были жалки в окончании своего жизненного пути, и представители рода императора не являлись исключением, несмотря на свое высокое положение и — формально — почти абсолютную власть.

Дэмин видел, как цеплялся за жизнь прежний император, как он хватался за руки ранее служившего ему великого лекаря, каким больным огнем горели его несчастные глаза — и насколько он был открыт влиянию человека, спасавшего его раз за разом, готовившего ему снадобья и шептавшего над его трясущимся тщедушным тельцем исцеляющие заговоры. Привязанность императора к целителю была инстинктивной, животной, непоколебимой. Вот только прошлый великий лекарь был глупцом и не пользовался данным ему шансом.

Дэмин, тогда находившийся на распутье, решил, что обладание политическим могуществом будет интересным и полезным. Подобная власть открывала ему еще одну любопытную возможность: уничтожить Красные земли, наполнить их ядом изнутри, превратить красного герцога и всю его ненавистную семью в изгоев, растоптать их гордость и в конце концов убить, не пачкая собственных рук. Как и красный герцог когда-то походя уничтожил все, что было дорого Дэмину, лекарь хотел истребить и низвергнуть в грязь все, представлявшее ценность для Сфатиона Теренера. Убить красного герцога и его детей было слишком просто, и он заслуживал судьбы более страшной, чем обычное умерщвление.

Рень-Ци, крупный город на границе Красных и Пурпурных земель, постепенно отстраивался, пока Дэмин играючи поднимался по чужим головам к трону. Он не позволял себе возвращаться в родные места, чтобы не вызывать подозрений, и целиком посвятил себя новому положению: будучи самым талантливым лекарем Империи Рад — и отравив предыдущего великого лекаря, — Дэмин в одночасье стал самым влиятельным человеком при императорском дворе.

И Красные земли начали чахнуть. Дэмин управлял процессом издалека, не посвящая ему всего себя, но с большим удовольствием. Удивительным образом степи лишились армии шепчущих в глупейшей атаке на семью белых герцогов, а после — и своего правителя, на смену которому пришел его не менее жестокий брат, тоже когда-то участвовавший в уничтожении Рень-Ци, а значит, приговоренный Дэмином к смерти и позору.

Дэмин легко наладил связь со всеми сильными правителями земель — с бесстрастным черным герцогом, не так много требовавшим за свое невмешательство; с гордой и справедливой желтой герцогиней, которой он готовил сотни снадобий и помогал императорской армией; с серой семьей, которой Дэмин милостиво предложил скрыть им же обнаруженного бастарда; со своевольным и трусливым коричневым герцогом, не доверявшим собственным целителям и боявшимся, что те преданы его магически одаренной сестре больше, чем ему. И даже семья синих герцогов, этих не способных к магии, но родственных императору простаков, разве что не молилась на изредка лечившего их подданных Дэмина, искренне считая, что лекарь наведывается в Стратацит ради них самих — и готова была развеять любые сомнения императора в его верности, что было особенно ценно в самом начале его пути.

С черным герцогом, влиятельным и сильным правителем и могущественным магом, у Дэмина был заключен взаимовыгодный союз.

Единственный же род сильных шепчущих, никого не пускавших в Белые земли и никогда не доверявших великому лекарю, был уничтожен около тридцати лет назад, так что уже к пятнадцатому году своего пребывания за императорским троном — или на нем — великий лекарь чувствовал себя свободно.

Дэмин сосредотачивал в своих руках власть, со вкусом, оставаясь в тени. Это было неплохим развлечением и отличной возможностью отточить не только магические навыки, но и умение действовать чужими руками. Великого лекаря боялись все, кто хоть что-то смыслил в расстановке сил, но мало кто знал, как легко Дэмин, не прибегая ни к каким угрозам и даже прямому контакту, создавал у правителей земель иллюзию, что они сами принимают решения.

.

И совсем недавно Теренер потерял своих наследников и влияние и стал изгоем — именно так, как и планировал Дэмин. В Красных землях стало небезопасно, шепчущие бежали из них в поисках лучшей жизни, делая степи все более уязвимыми. Поговаривали, что даже Пар-оол, агрессивное островное государство, не боится вторгаться в Красные земли, и что никто из соседей мечущемуся Теренеру более не помогает, словно забыв о его существовании. И что Сфатион медленно сходит с ума, разрушая все, к чему притрагивается.

.

Месть не была смыслом жизни великого лекаря, но она придавала существованию вкус, как розовый перец оттеняет терпкость не до конца прожаренного мяса. Все шло своим чередом, развиваясь согласно задумке Дэмина.

Чтобы получить наслаждение от мести, с ней нельзя торопиться, так говорил ему отец. Дэмин Лоани дал себе на нее пятьдесят лет — и шел сорок пятый год, когда он встретил младшую дочь Сфатиона Теренера, Кьяру.

3. Дэмин

Дэмин Лоани, великий лекарь, поддерживающий в императоре жизнь, не любил шумных пиршеств, но регулярно присутствовал на них в роли почетного гостя. Иногда он соглашался сопровождать императора, но куда чаще его собственный приезд становился поводом для праздника. В Синих землях не бывало иначе: Ив Стелер, не обладавший и отсветом способности направлять потоки мира, и его простецкая семья — жена,