Вспоминается мне еще одна свадьба. Женился тогда сын десятинника Гирчюса известный в городке силач Антанас. Брал он в жены соседскую девушку Оните. У Они-те был самый лучший голос в городке, ее песнями часто заслушивался и Мотеюс; он любил подыгрывать ей на своей скрипке. В костел жених и невеста вместе с гостями шли пешком. Пешком они возвращались и после венчания. Музыканты на свадьбе были самые незавидные — семья Казлусов. Мотеюс тоже шел вместе с музыкантами, но не играл. У ворот костельной ограды музыканты встретили молодых свадебным маршем. Но тут заиграла и скрипка Мотеюса. Он играл что-то свое, не в лад со свадебным маршем. Удивленные, а может быть, оскорбленные, музыканты замолкли. А Мотеюс, не обращая ни на кого внимания, сильный, гордый, со сверкающими глазами, шагал во главе свадебной процессии, а рядом с ним прыгали козел и журавль.

Как раз в это время в городок приехала помещица. Она остановилась у аптеки и, сидя в своей красивой коляске, наблюдала за свадебным шествием. Услышав, как играет Мотеюс, она вдруг удивленно сказала аптекарю, вышедшему ее встретить:

— Послушайте, ведь это знаменитый свадебный марш Мендельсона! И откуда этот скрипач знает его? И как замечательно он исполняет этот марш!

Кто-то из стоявших поблизости услышал эти слова, и с тех пор свадебный марш, который играл Мотеюс, стали называть «маршем Менделя». Никто в городке не знал знаменитого композитора Мендельсона, никогда о нем ничего не слыхали, а имя Менделя, который держал постоялый двор, всем было хорошо известно. Немного позднее марш, который исполнял Мотеюс, со слуха выучила семья Казлусов и другие наши музыканты. И до сих пор звучит он на всех свадьбах в Антакальнисе, и называют его «маршем Менделя».

Вот какой необыкновенный музыкант был Мотеюс! Люди начали даже поговаривать, что скрипка Мотеюса заколдованная, что он продал свою душу дьяволу и в обмен получил эту скрипку.

Второй знаменитостью нашего городка был старый, уже упомянутый нами козел Менделя. Чаще всего козла называли просто Менделем. И хотя чернобородый Мендель страшно сердился на это, но ничего поделать не мог. Вообще-то козел этот был беспризорный. Кормился чем бог пошлет: найдет на земле клочок сена — и то хорошо, а ночевал почти всегда в сарае Менделя. Поэтому его и называли все козлом Менделя. Это был большой, сильный серый козел с широко расставленными и загнутыми в стороны рогами, к тому же очень умный и хитрый. Он быстро привыкал к людям, но особенно любил детей. Чего только они не вытворяли с ним! Но козел был терпеливым, сердился редко — когда его уж очень донимали. Зато потом долго сторонился своих обидчиков. А своих друзей разыскивал, где бы они ни находились, и, разыскав, даже прыгал от радости. Бывало, и в дом к ним не побоится войти.

Козел был большой любитель музыки. Услышит где-нибудь песню — смотришь, он уж тут как тут. Грустную игру Мотеюса козел слушал тихо, словно о чем-то задумавшись, а заслышав что-нибудь веселое, начинал прыгать, притопывать ногами, кружиться. Танцевать его научили дети... Он не пропускал ни одной свадьбы. С шумом, с музыкой въезжает, бывало, в городок деревенская свадьба, а козел уже путается под ногами у людей. Музыканты встречают молодых возле костела веселым маршем— и козел опять тут. Сердится на него народ, кричит, кнутом его отстегают, а бывает и так, что заранее в городок приедут и попросят запереть козла, чтобы он не смешил гостей.

Третьей нашей знаменитостью был журавль Йонас. Ребята-пастушки нашли его в поле, у болота Пекла, с простреленным крылом и перебитой ногой. Они поймали его и стали лечить как умели. Хотя они и были не бог весть какими врачевателями, но спустя некоторое время раны журавля стали заживать, только летать он уже больше не мог и ходил прихрамывая. Все дети нашего городка заботились о несчастном журавле. И журавль привык к детям и полюбил их. Вместе с ними ковылял он на пастбище, а по вечерам возвращался обратно. Журавль, как и козел, был неравнодушен к музыке, поэтому спешил на каждый звук скрипки, и случалось, что они вместе с козлом пускались в пляс. Однако таким веселым журавль был только весной. Осенью, когда журавли улетали в теплые края и печально курлыкали в вышине, нашего журавля охватывала тревога. Он подолгу стоял неподвижно, провожая глазами своих товарищей, и в ответ им сам начинал жалобно курлыкать. Но журавли улетали, и наш Йонас уже больше не танцевал, ходил понурый, нахохлившийся и почти всю зиму сидел в старой корчме Абрама. Когда весной журавли возвращались из теплых краев и, курлыкая, пролетали над Ан-такальнисом, журавль опять оживал. И тогда на городской площади он без всякой музыки отплясывал весенний журавлиный танец, который был так необычен, что посмотреть на него собирался весь городок. А журавль, не обращая ни на кого внимания, держался гордо и был похож на пана, танцующего полонез: то, прихрамывая и шатаясь, топтался на месте, будто пьяный, а то вдруг кружился в веселом, бешеном вихре...

йонасом журавля прозвал Мендель в отместку нашему веселому хромому органисту Йонасу, который первый стал называть козла Менделем. Но чаще всего журавля называли пьяницей. В старой корчме люди научили его пить водку. Им интересно было смотреть, как журавль своим длинным клювом тянет водку из стакана. Напившись, журавль становился веселым и вел себя точно так же, как пьяный человек. Но, конечно, далеко не всем нравились подобные проделки над несчастной птицей.

Не только дети, но и взрослые рассказывали, как Мо-теюс играл на скрипке, заставляя людей плакать, как козел Мендель танцевал на свадьбе, а подвыпивший журавль шел, шатаясь, из старой корчмы рядом с каким-нибудь нашим пропойцей. А сами знаменитости — эти несчастные, обиженные судьбой существа — человек, животное и птица — даже не понимали, что они занимают такое большое место в жизни городка. А если бы понимали, то, может быть, вели бы себя иначе, но тогда... тогда не попали бы в его историю.

ДЕДУШКА ИЛА

Осенними и зимними вечерами в избушке старого десятинника Илы всегда собирались дети и взрослые — послушать его рассказы. Его оставляли в покое только в разгар летних работ, когда, как говорят люди, даже камень шевелится.

Целые дни Ила проводил в своем саду, копался у плодовых деревьев и ульев. Он был бедный человек, но его садом