Я, чуть не подавился откушенной плюшкой и очень долго — до слёз в глазах кашлял, а она изо всех сил колотила меня кулачками по спине, как показалось — стараясь убить…

Когда пришёл в себя, она меня спросила, заглядывая в глаза:

— А ты меня любишь?

Поёрзав задницей на табурете, уведя взгляд куда-то вверх-влево — я ответил «по-одесски»:

— Ну, а «в-четвёртых»?

Недолго думая, та:

— Ну а в-четвёртых, когда ты мне три года назад рассказывал красивую байку по Роксолану — я была ещё маленькая и глупенькая. Теперь я повзрослела, набралась (в том числе и с твоей помощью, спасибо!) ума-разума и решила: быть женой Султана — это не для меня. Даже, любимой и единственной женой — не важно!

Скептически хмыкнув:

— А что, тогда для тебя? На кухне тарелками греметь, мужние носки стирать, да детские сопливые носы вытирать?

Приняв королевскую осанку, та:

— Я хочу сама быть Султаном!

Ржу, не могу!

— Ну и дура ты, Лизка!

— Почему сразу «дура», объясни?

— Во-первых, султан — это мужик… А ты у нас, как бы, с недавних пор — баба! Хахаха!!!

Ничуть не смутившись, лишь раззадорившись:

— Сам же говорил мне: «мужской ум отличается от женского». Так что более вероятно — это ты дурак.

Поняв, что это у неё серьёзно, я принялся разубеждать, приложив все свои немереные способности и немалый опыт в практической психологии:

— Да это невозможно, понимаешь? Мало того: НЕ РЕАЛЬНО!!! Как до Луны пешком дойти. Вот, если бы ты с Головановым заневестилась, то через… То, как знать! Впрочем, чего уж там — после нашей с тобой постельной «драки», кулаками махать…

Удивлённо приподнимает брови:

— А что тут нереального? Вспомни историю, вспомни Клеопатру, английских королев и русских императриц — из-за которых, весь восемнадцатый век прозвали «женским»… Чем я хуже их?

— Думай что несёшь, Лизка: последних императриц — у нас в восемнадцатом расстреляли, тела сожгли и пепел в шахты выбросили!

— Это всё потому, что император нам никудышный достался. Mon pauvre père говорил, что если бы на престоле была Александра Фёдоровна — никакой бы революции не было.

Подумав, та добавила:

— Хотя ты прав! Чтоб не дразнить плебс — название должно быть другое, а высшая государственная должность — выборная.

Задумываюсь…

По ходу, у неё это ОЧЕНЬ(!!!) серьёзно!

— И как тебе такое только в голову могло прийти?

Та, посерьёзнев как никогда…:

— Это пришло мне в голову — после твоих вчерашних прогнозов! Я поняла, что впереди — новое Смутное время, когда кучка решительно настроенных гвардейцев — вполне может захватить власть и возвести на трон свою Императрицу. И я своим женским умом подумала: а чем я не Екатерина Великая, а ты не Алехан Орлов?

…И вдруг вернувшись в прежнее игривое состояние, схватив через кальсоны моё натруженное за ночь «достоинство»:

— Так что, коль уж соблазнил доверчивую девушку — будь добр исполняй её капризы, а не то…

Крепко сжав, она повернула его «против резьбы»:

— … Из главного визиря разжалую в евнухи!

Непроизвольно ойкнув, возмущаюсь:

— Это я то, тебя соблазнил⁈ Что ты…

Встав надо мной, перебивает:

— А тебе разве не понравилось? Вон ты какой сегодня стал — огонь, орёл! Не то, что вчера — со взглядом много пожившего, уставшего и умирающего старика. И на вопрос любишь ли меня, можешь не отвечать — я и так всё вижу! С тех пор — как тебя впервые увидела, там в гараже — я поняла, что ты меня любишь. Просто, по каким-то причинам — боишься в этом признаться. Вы — мужчины, иногда такие странные!

Прислушался к себе…

А ведь действительно — как совершенно другой человек стал!

Где бывшее в последнее время уныние, тоска и «всёпропалническое» настроение? Где апатия и отсутствие желания жить?

Наоборот, я преисполнен энергии и желаний!

Вот смотрю сейчас на Лизку и хочу… Хм, гкхм… Пожалуй, после сегодняшнего — придётся с недельку потерпеть с «желаниями» определённой направленности.

— Слушай, Лиза… А может, твои «капризы» будут несколько скромнее? Хочешь, я сделаю тебя самой известной киноактрисой СССР?

С иронично-ревнивыми нотками:

— Как ты обещал Лиле Брик?

У меня слегка зарумянились уши:

— Хм, кгхм… Ну… Ещё известнее — на мироном уровне.

— Я тебе уже сказала, что хочу!

— Нет ну, ты пойми: любая может захотеть стать «Шамаханской царицей», но…

Гордо подняв голову, несколько надменно:

— Я тебе не любая!

Поспешно:

— Конечно, конечно… Ты — единственная, особенная и неповторимая и, хотелки у тебя — тебе под стать. Но, как реализовать их на практике?

Безапелляционно сжав губы:

— Ты — мой мужчина, ты и думай!

Обдав запахом дорогого парижского парфюма, целует и жарко дышит в ухо:

— Ты — самый умный, самый сильный и, самый смелый — ты сможешь!

И тут я «поплыл» как пчелиный воск в ядерном реакторе…

Посмотрев на часы, напряжённо-озабоченно:

— Ладно, мне пора уходить. Так что передать нашим ребятам?

— Передай нашим ребятам, что заседание продолжается! Сегодня в девять вечера, ужинаем в «Стойле Пегаса».

Обрадовано:

— Хорошо! Я забегу в «Стойло» и предупрежу маму…

Стрельнув глазками:

— … Заодно и обрадую зятем!

Пожелав удачи и поцеловав на прощанье, я закрыл за ней дверь, заварил чай покрепче и занялся размышлизмами.

* * *

Вспомнив недавний сон, про свою совсем не героическую смерть, пергаментного цвета кожу лица, открытый беззубый рот и мёртвые остекленевшие глаза… И, аж всего передёрнуло от омерзения:

— БРРРР!!!

Смотреть, как подыхаешь со стороны — чужими глазами, это очень неприятно, оказывается. Сон, был до того реалистичен — что до сих пор помню запах хвойной тайги, подтаявшей земли, чад полудизельных тракторов, и…

Вонь из собственных штанов!

«Чёрт, приснится же всякая чертовщина, — крайне раздосадовано, — да и ещё и, от второго лица»!

Так, так, так…

К чему бы это?

Предостережение? Прогноз развития событий при принятии одного из наиболее вероятных решений по выходу из критической ситуации?

После рейдерского «наезда» Погребинского (а как ещё его назвать?), вариантов у меня не так уж много и, каждый из них — я за прошедшую неделю тщательно «обсосал», отчего и пришёл в состояние крайнего песТцессизма.

Можно вернувшись из Парижа — согласиться стать заместителем Начальника Губернского отдела НКВД, а там — «плыть по течению». Или, как-нибудь